Один из первых

На рассвете 13 августа меня разбудили два сильных взрыва. Быстро одевшись, я выскочил на улицу. Все решили, что русские бомбят населенный пункт. До сих пор мы не раз слышали сигнал воздушной тревоги, но все обходилось благополучно, так как советские самолеты пролетали дальше, ни разу не бомбив штаб корпуса.

Вышел во двор и полковник Шиклоши. Мы вместе с командиром штабной роты пошли узнать, куда упали бомбы. Взрывы слышались со стороны корпусной радиостанции, вот туда мы и направились. Бомбы упали неподалеку от здания, в котором находилась радиостанция, но никто не пострадал, солдаты отделались легким испугом. Случилось это в час ночи. Мы вернулись домой и снова улеглись спать.

День 13 августа начался, как обычно, довольно спокойно. Собравшись в штабе на утреннее совещание, офицеры обменивались впечатлениями о ночной бомбардировке. Полковник Винклер что-то обсуждал с командующим артиллерией корпуса генерал-майором Дешео. Мы узнали, что утром в районе Коротояка наша бронетанковая дивизия еще не перешла в наступление, так как генерал-полковник Вейхс согласился с предложением генерал-полковника Яни перенести наступление на 14 или 15 августа. Генерал-полковник Яни ссылался при этом на то, что немецкий полк, находившийся в распоряжении группы армий «Б», прибыл в подчинение венгерской армии уставшим и без соответствующего артиллерийского усиления.

«Интересно, — думал я, — наш милостивый Яни послал нашу 12-ю дивизию в бой прямо после длительного утомительного марша, а немцев ему жалко, они, видите ли, очень устали».

Совещание проводил майор Секеи, так как полковник Шоймоши рано утром выехал на рекогносцировку местности к Дону.

На совещании мы узнали, что в половине второго ночи в районе Урыва русские неоднократно пытались прорвать нашу оборону, но были отброшены.

Командир дивизиона 210-миллиметровых орудий доложил, что он с трех часов сорока пяти минут не имеет связи со своим НП, находящимся на левом фланге боевого порядка 9-й дивизии. Высланный на НП связной был обстрелян русскими. Наблюдатели артдивизиона доложили, что к северу от Гремячьего, начиная с половины третьего ночи, русские форсируют Дон. Наша пехота утром запрашивала артиллерийских наблюдателей о местах форсирования Дона русскими.

Затем майор доложил о наших потерях: гусарский эскадрон корпуса имеет 90 процентов личного состава, артдивизион на конной тяге потерь вообще не имеет.

Большинство ранений в руки и ноги. Командующий армией в связи с этим приказал всех раненых держать в дивизионных медсанбатах до тех пор, пока не будет выяснено, что это настоящее ранение, а не случай самострела. Тех, кто стрелял в себя, приказано отдавать в военный трибунал.

13-й пехотный полк 20-й дивизии, находящийся в излучине Дона, остался почти без боеприпасов. Учитывая это, командующий армией приказал обеспечить полк боеприпасами за счет НЗ других дивизий 3-го корпуса.

Полковник Шоймоши вернулся с рекогносцировки часа в три дня. Через несколько минут после его приезда перед зданием штаба остановился крытый «форд», за ним трехтонный грузовик с прицепом — бензиновой цистерной. Началась срочная погрузка личных вещей полковника. Мой денщик помогал денщику полковника Шоймоши, тут же хлопотали еще несколько офицерских денщиков. Ко мне подошел краснолицый унтер-офицер и сказал, что господин полковник уезжает домой и, следовательно, забирает с собой большую часть воронежских трофеев.

Кроме офицеров оперативного отдела, полковник ни с кем не попрощался.

Вечером, перед началом очередного совещания в штабе и за ужином, все офицеры с возмущением только и говорили о неожиданном отъезде полковника Шоймоши.

— Он мне даже руки не подал, когда я ему и его спутникам принес паек, — обиженно сказал офицер-продовольственник.

— Забрал с собой тысячу двести литров бензина, а его у нас и так кот наплакал. Будет ехать своим ходом от Семидесятского до самого Будапешта, — пробормотал другой офицер.

— Поругался с господином генерал-лейтенантом и внезапно уехал, — высказал предположение кто-то.

— Как бы не так! Просто испугался того, что увидел сегодня на берегу Дона! — ехидно заметил другой офицер.

Едва в комнату вошел майор Секеи, все смолкли, как по команде.

— Господин полковник Шоймоши уехал в отпуск, и я временно буду исполнять обязанности начальника штаба корпуса, — заявил Секеи, открывая совещание. — Части нашей 9-й дивизии в районе Костенки в ходе дня оттеснили русских, которые оказывали упорное сопротивление, на полкилометра. Части 9-й дивизии будут продолжать продвижение вперед до самого Дона. Части 6-й дивизии переносят передний край обороны на уровень деревень, расположенных по самому берегу Дона.

Штаб армии направил 2-ю артбатарею 21-го артиллерийского дивизиона из Гремячьего в Острогожск, но из-за отсутствия горючего приказ этот пока остался невыполненным. В течение ночи через населенный пункт Семидесятское в южном направлении проследовали один немецкий полк и один артиллерийский дивизион.