Один из первых

Они выполняют приказы своих начальников и гибнут, как мухи. После первой мировой войны прошло более двух десятилетий, а в венгерской армии, собственно говоря, мало что изменилось, по-прежнему в ней процветает дух императора и короля. Солдата по-прежнему гонят на войну, не спрашивая, хочет он этого или нет, по-прежнему он должен воевать, даже если у него нет на это ни малейшего желания. Что воодушевит его? Что он видит перед собой? Таким, как Шоймоши, никогда не объяснишь, что такое мораль на самом деле. Здесь, на берегах Дона, все их красивые, но пустые фразы разлетелись в пух и прах.

Для них солдаты-пехотинцы просто сброд. Говорят, каков поп, таков и приход. «Если войска для них сброд, тогда и сами они не лучше», — думаю я. Вот, например, командир бронетанковой дивизии генерал-лейтенант Вереш, которого считают «образцовым» генералом. Перед наступлением он говорил о том, что его танки сотрут с лица земли большевистский сброд. На деле получилось иначе. Нас отбросили назад, к тому же наши войска понесли очень большие потери. Если бы в офицерском училище, на курсах я попытался на занятии навести переправу или организовать наступление на выступе, который вдается в оборону противника, то наверняка получил бы за такое неудовлетворительную оценку. А вот генерал-лейтенант Вереш пытается вести наступление с выступа между населенными пунктами Селявное и Сторожевое, в то время как противник прекрасно видит все его приготовления и может с трех сторон, буквально насквозь простреливать этот выступ. Вот 20-я дивизия понесла большие потери от огня противника, а генерал-лейтенант за это получил немецкий Железный крест. Еще одно-два таких же наступления — и генерал Вереш может рассчитывать на «Дубовые листья», если только он, конечно, останется в живых.

«Ну, ударился в политику, — сказал я себе. — Виной всему, видимо, бадачоньское. Все мы сильны задним умом. А какие уроки извлекли мы, да и немцы, из великого похода Наполеона? Никаких! Гитлер еще в прошлом году провалился со своим планом «молниеносной» войны. На помощь ему мы бросили подвижный корпус, от которого домой вернулись только жалкие остатки. Из этого мы не сделали никаких выводов. Теперь мы видим, что стали добычей Гитлера. А кто проводит такую политику? Мне становится все яснее и яснее, что ее проводит не только правительство, но и военное руководство. Когда Кейтель приезжал в Будапешт, нас по секрету уже призывали в армию! У себя дома, когда мы не получили от немцев ни обещанного ими вооружения, ни недостающего снаряжения для армии, начальник генерального штаба венгерской армии генерал-полковник Сомбатхеи заявил, что наша 2-я армия сумеет показать себя. Что же это, если не политика, да еще какая… Ведь все это есть не что иное, как измена родине и народу или, по крайней мере, продажа позиций в интересах другой державы.

Но пора спать, день и без того был не из легких».

Утром денщик разбудил меня:

— Время вставать, господин капитан, я уже приготовил вам воду для умывания.

Позавтракав, я направился в штаб, где проходил разбор боевых действий за прошедший день. На разборе услышал:

— На рассвете 14 августа пришло донесение из штаба 7-й дивизии, в котором на основании донесения одного из командиров батальона и командира артиллерийского дивизиона говорилось о том, что под Урывом русские закончили наводку моста и начали переправу. На рассвете наша авиация бомбила переправу, но ни одна бомба в мост не попала.

Передислокация нашей бронетанковой дивизии закончилась. Командующий армией назначил наступление на 15 августа. Однако артиллерийский дивизион 210-миллиметровых орудий в Острогожск еще не вышел.

События последних дней свидетельствуют о том, что, видимо, и противник несколько выдохся.

После совещания ко мне подошел один из офицеров отдела 1/в. Он рассказал, что отдел получил громкоговоритель, с помощью которого будут передаваться пропагандистские материалы для русских солдат. Офицер попросил у меня дать указание, чтобы к нему на одни сутки был прикомандирован солдат, который хорошо говорит по-русски. А послезавтра ему пришлют из штаба армии специального офицера.

Я спросил ефрейтора Вереша, согласен ли он пойти на такое задание. Он согласился, заметив, что интересуется, как именно ведется пропаганда по радио. После обеда во дворе сделали пробную передачу, после чего я предупредил Вереша, чтобы он не геройствовал, тем более что у него дома двое детишек. По прибытии завтра в штаб я просил его сразу же доложить мне.

Вечером, идя на ужин, я на несколько минут зашел в отдел 1/а. Дежурным по отделу в тот вечер оказался капитан Барта, который попросил меня несколько минут посидеть у телефонов. Барте нужно было отлучиться ненадолго, помощника к нему не прислали, а майора Секеи, который как раз отдыхал, Барта не хотел будить.