Один за другим

Наконец Дэнни готов, мы подхватываем миски с салатом и выходим из кухни. Хромая следом за Дэнни по пустому вестибюлю, я замечаю на толстом овчинном ковре крошки от круассана. Убрать их как следует я не смогу, пылесос-то не работает, и в нынешнем настроении эти крошки кажутся мне свидетельством нашей плачевной ситуации: все вокруг рушится, а мы с Дэнни из кожи вон лезем, пытаясь удержать тонущий корабль на плаву.

В гостиной царит оглушительная тишина. Нет больше спасительного музыкального фона, призванного скрыть напряжение; лишь мягко гудит печь да стучит по окну снег. Рик с Мирандой сидят рядом, совсем близко. Похоже, они решили отбросить притворство и не скрываться. Подойдя к ним, я вижу, что их переплетенные руки лежат на коленях Миранды.

Тайгер по-прежнему негромко увещевает Карла.

Лиз неловко застыла на краешке стула и грызет ногти; при моем появлении она отнимает ладони ото рта, нервно растягивает пальцы, хрустит суставами. Град щелчков отчетливо раздается в тишине, и Ани, расположившаяся между Лиз и Тофером, невольно морщится.

Лишь Иниго сам по себе. Когда я предлагаю ему последнюю миску салата, парень отмахивается.

— Спасибо, я не голоден.

— Нужно поесть, Иниго, — говорю.

Впрочем, выражение его лица тревожит меня сильнее, чем отсутствие аппетита. Нам только депрессии не хватает.

— Я не голоден, — с нажимом повторяет Иниго.

Я примирительно вскидываю руки.

— Хорошо-хорошо. Насиловать не буду. Поставлю салат вот здесь, ладно? Если не захотите, обещаю не заставлять.

Я уже собираюсь вернуться в кухню, и тут слышу голос Иниго, почти шепот:

— Кажется, все винят меня.

— Винят вас? — удивленно переспрашиваю я. — С какой стати?

— Из-за ваших слов — про отсутствие спасателей. Я слышал. — Голос совсем затухает, мне приходится нагнуться. — Слышал, как Рик с Мирандой… — Иниго героически сглатывает, в глазах блестят слезы. — Они думают, что я притворялся. Не говорил с полицейскими, а если и говорил, то недостаточно убедительно описывал ситуацию. Зачем? — Он поднимает голову, невероятно голубые глаза утопают в слезах. — Зачем мне притворяться? Разве что я… разве что я уб-б…

Иниго не в силах закончить фразу. «Разве что я убил Еву».

— Я любил ее. — Голос Иниго ломается. — Никто этого не понимает. Любил ее.

Черт. Я припоминаю вчерашние утренние намеки — позднее возвращение Иниго в номер, реакция Тофера: «Господи, опять? Чем только Ева думает?»

— Я любил ее! — повторяет Иниго.

Мне безумно хочется посоветовать ему заткнуться. Он полагает, что подобным признанием себя оправдает. Наоборот! Ведь для убийства нужен очень веский мотив. Один из сильных мотивов — деньги. У Иниго нет финансовых причин убивать Еву. Среди заинтересованных финансово, насколько нам известно, лишь Тофер с Эллиотом. Между тем существует другой мотив, провоцирующий людей на убийство, — любовь. Иниго сейчас объявил себя единственным кандидатом в этой категории.

— Конечно, любили, — тихо говорю я.

Он встает и выходит из комнаты, не в силах больше сдерживаться.

В кухне я опускаюсь в кресло, устраиваю ноющую ногу на импровизированной подставке и жду появления Дэнни.

Вскоре он вырастает в служебных дверях и сразу спрашивает:

— Что там с Иниго?

Я коротко объясняю.

— Черт возьми. — Дэнни проводит руками по волосам. — Бестолковый мальчишка. С ума сойти. Ева спит с Иниго, Тофер путается с Ани — они что, не слышали про сексуальные домогательства, про Харви Вайнштейна и хештег «MeToo»? Трахаться с сотрудниками больше нельзя! Это нехорошо.

— Получается, у Иниго был мотив? — неохотно резюмирую я.

Дэнни пожимает плечами.

— Понятия не имею. При желании мотив, наверное, можно найти у кого угодно. Например, Миранда втайне влюблена в Иниго. Рик — ярый сторонник целибата, который ненавидит женщин-боссов. Ничего не понятно. При желании я бы придумал кучу такой ерунды против каждого. Нет, думаю, изучать нужно алиби. Наверняка кого-то из этих красавцев мы сумеем исключить.

— С Эллиотом — нет. Его мог убить любой. Мы все были здесь: то уходили из гостиной, то возвращались…

— Злополучный кофе Эллиоту отнесла Ани. А она неровно дышит к Тоферу, это факт.

— Ани отнесла Эллиоту просто кофе, мы не знаем, та ли это злополучная чашка. Надо быть полной дурой, чтобы объявить всем о своем намерении отнести человеку отравленный кофе.

— Двойной блеф? — не слишком убедительно возражает Дэнни. — Ладно, разобраться с алиби на момент смерти Эллиота не выйдет, я понял. А вот Ева? Если предположить, что Эллиота убили за информацию о смерти Евы…

Я мысленно возвращаюсь назад, к обсуждению исчезновения Евы. Кто где был?

— Так… Ани с Карлом видели Еву целой и невредимой на полпути вниз, к подножью Ле Сорсье. Значит, если Еву действительно убили, то убийца попал на гору раньше Ани и Карла. Мало того, убийца — хороший лыжник, иначе он не перехватил бы Еву на такой сложной трассе. Верно?

— Ве-ерно… — с сомнением тянет Дэнни. — Хотя… Карл вообще-то не говорил, что видел Еву. На этом настаивала Ани.