Одиннадцатый цикл

Было неуютно. Эрефиэль все искал подходы к Норе, но та не отвечала на попытки завести разговор. Тушевалась, стыдилась, боялась показаться слабой? Я не винила ее за отрешенность, тем более чувствовала, что она как на иголках и думает лишь об одном: поскорее бы заполнить оставшуюся позади дыру.

Я спросила Эрефиэля, кого он нашел на роль ярости. Это по-прежнему оставалось загадкой.

– Хрому.

– Кого?

Опомнившись, он встрепенулся.

– Припоминаешь, как на вас в лесу напал акар?

Я кивнула.

– Хрома тогда помог вас защитить.

Не может быть!

– Как он может быть яростью?

– Много воды с тех пор утекло. – Нефилим повесил голову.

Я медленно повернула голову к Норе в ожидании реплики, но та, пристегнутая к сиденью, хранила прежнее молчание. Чувствовалось, с каким нетерпением она глядит в окно на странные соломенные хижины этих калатаев.

* * *

В конце пути ждало необычайное, неземное зрелище: в вышине над нами парили по спирали гигантские скаты. Пара-тройка отделилась от стаи и осторожно спланировала на землю, совершая мерные взмахи плавниками. Не успев выйти из кареты, мы с Эрефиэлем стали обговаривать, кто вытащит Нору, а кто – коляску.

Внезапно распахнулась дверца с обратной стороны, и Нору самостоятельно подхватил на руки Иеварус.

– Ты что творишь?! – завопила она.

– Не смей повышать голос, смертная! – гаркнул где-то рядом Хакен.

Мы вышли на воздух. Иеварус к этому моменту окончательно взял дело в свои руки и уже сам усаживал Нору в кресло.

Я поспешила ее пристегнуть. Было видно, как она растерянна.

Высокие фигуры каталаев обступали нас, а кто-то даже забирался на крыши домов. Их перья затрепетали – на деле от мимолетного порыва ветра, но впечатление создавалось такое, словно нас запугивают.

– Нам не рады? – поинтересовалась я у Эрефиэля.

Нефилим помотал головой, наклоняясь ко мне и тоже устремляя на каталаев пристальный взгляд.

– Отец сообщил, что при побеге Иеварус убил несколько скатов. Они наверняка этому не обрадовались.

Я окинула благоговейным взглядом стену утеса Морниар, что вздымалась отвесно в недосягаемую высь. Даже с запрокинутой головой не удалось разглядеть, где она кончается: в вышине утес окутывало туманной поволокой. Лик его отчасти казался живым. Тени, что гнездились в трещинах и разломах, выглядывали наружу и шевелились, точно одушевленные. Было такое чувство, словно они пытаются что-то донести, заговорить со мной. При мысли о том, что я стою на пороге божественного царства, сердце сжималось в комок.

Здесь, у подножия, слышался плеск волн – тяжких и как бы порабощенных. Впереди ввысь взметались черные брызги, отдававшие на языке не соленым, а гнилостным привкусом. Я зашагала к обрыву мимо того места, где приземлились скаты.

– Не советую, – предостерег Белый Ястреб. Я обмерла – легендарный зеруб сам со мной заговорил! – но быстро взяла себя в руки. Вблизи вид его казался еще более царственным: подлинно ястребиная голова, пронзительные глаза хищника… Однако манера держаться была столь человеческой, что становилось не по себе.

– Белый Ястреб. Позвольте засвидетельствовать вам свое нижайшее почтение. – Я повернулась к утесу. – А что там?

Зеруб подошел ко мне.

– Когда королевство Эстрия похитила око Верховного Владыки, он отделил утес от земли широкой расщелиной, чтобы ни один человек больше не забрался по его поверхности. Расщелина кишит чудовищными созданиями – змеями. Огромными, длинными, как угри, и с острыми зубами, точно сталактиты.

– Змеями? – переспросила я.

Он кивнул.

– Верховный Владыка сам их создал. Это искусственные отпрыски дракона по имени Вол’тар. В них течет драконья кровь, но на вид это огромные личинки. В поисках пропитания они протачивают ходы в основании утеса.

Я осмелилась заглянуть за край обрыва и тут же в ужасе прикрыла рот рукой. На дне расщелины копошились в густой черной жиже твари, которых он и описал. Крик их походил на скрежет незримых железных пластин.

– Какой ужас, – пробормотала я.

* * *

Мы уселись в большие кожаные седла, которыми были перепоясаны спины скатов, и схватились за ручки. Раз, другой взмахнул скат плавниками, медленно отрываясь от земли; в этот миг у меня захватило дух и сердце на мгновение замерло. Казалось, мы устремляемся в небо сквозь толщу воды.

Все выше и выше возносили нас скаты, и с каждой минутой воздух становился все более разреженным. Не просто из-за высоты – была на то и другая причина. В этом абстрактном неземном краю почему-то не отпускало ощущение, будто мы достигли края света, где сама ткань мироздания расплетается на нити. Пронзив туманную вуаль, мы подлетели к верхним ярусам утеса. Показались первые сооружения – изысканные и совершенные, с горбатыми мостиками, что вели к близким соседним домам. Вся архитектура в этом зерубском поселении переливалась глянцем бронзы, а в самом сердце посреди скученных домов возвышалась циклопическая бронзовая статуя Керубиэля – предводителя зерубов. На его голове с четырех сторон были львиный, бычий, орлиный и человеческий лики.