Одиннадцатый цикл

Я с улыбкой мысленно поблагодарила Нору и быстро-быстро пролистала страницы, не обращая внимания на запекшуюся кровь по уголкам. Вот они, очертания моего голубого талисмана. Я тут же захлопнула книгу, пока никто не заметил, и заозиралась по сторонам.

Дормиторий наполнялся сестрами. Они судачили, готовясь отойти ко сну.

Я тоже разгладила ночную сорочку, напустила на себя смиренный вид, а затем схватила Каселуду за толстый корешок и втолкнула под матрас. Там ее не найдут.

* * *

Мать с отцом не скупились на предания о Минитрии и Владыках, но кое-что все-таки упускали. Предание – это, в сути своей, обрывочный пересказ, слепленный из растерзанных останков, что колышутся на волнах. Четкой картины они не создают.

Не знаю, правдивы ли рассказы матери Эльзии, однако после родительских они вырисовали образ бытия куда четче прежнего.

* * *

Вначале мир был алебастрово‑бел и бесформен, состоял из одного лишь Хаара.

Можно было ходить не проваливаясь, но пространство, время, верх, низ – всего этого не существовало.

В этом мире безраздельной пустоты было никак не определить своего положения. Каково это – бесцельно перемещаться по нему без всякой опоры под ногами? Идешь ли вниз головой, боком ли, под гору или с горы – как установить?

Узрев эту бренность и бесплодность, Создатель послал в мир сына, первого из Владык.

Корона чистейшего золота, точно выплавленная в огне его солнца, росла прямо из головы, безупречная кожа искрилась блеском бриллиантов, а сердце было проникнуто неизмеримым благородством.

Верховный Владыка повиновался воле творца. Высек он из тумана первые древа, изваял тонкокрылую птицу и выдул ветра, чтобы она воспарила. Осознав, что не всевластен, сотворил властелин из Хаара себе подобных, не стесненных оковами мужского и женского, кто воплощал в себе чистую суть, предназначение.

Затем Верховный Владыка в своей безграничной мудрости просил Создателя претворить в жизнь человека.

– Для чего, дитя мое? – вопрошал Создатель. – Для чего творить кого-то неподвластного нам, наделять его свободой воли и прививать личность?

Король ответствовал так:

– Именно потому, что ни ты, ни я, ни другие Владыки не возымеем власти над ним. Пусть он будет свободен. Ты сотворил меня, чтобы мир обрел форму – но какую, если все предопределено? Не лучше ли миру самому избрать свою стезю? Не изгибать древо так, как угодно нам, а предоставить ему расти вольно?

Увы, отец исполнил сыново пожелание и произвел на свет людей. Хозяин всего сущего, он разделил нас на мужчин и женщин, дабы воля Хаара и Владык не препятствовала нашему процветанию.

Узрел он тогда наши невежество и безрассудство, как мы поедаем ядовитые ягоды, как слепы, – и оделил милостью, насытив мир красками, позволил увидеть сияние пылающих над землею очей.

И выкатилось на небосклон первое солнце и явило все очарование семи цветов и их слуг-оттенков.

Человек зажил по собственному велению: предвозвестник ненависти и войны, но вместе с тем любви и надежды.

И дал властелин своему детищу второй шанс, сотворив Великого Архонта. По преданию, тот явлен сгустком света, перепоясанным колесами, что сплошь усеяны глазами. В золотом шпиле он водворил завет времени, чтобы с утекающими мгновениями утекала ныне и смертная жизнь.

Множил землю для нас Верховный Владыка, множил и созданий. Взять хотя бы хитонов из-под горы Дюран – громадин насекомых, нередко огромнее самих Владык. Верховодит ими, развалившись на престоле, тучный и могучий Царь-жук, а кругом копошатся невообразимые мухи, чудовищные осы, проносятся жирные стрекозы и даже кровожадные комары.

И вот ширить мир стало невозможно. Тогда-то Верховный Владыка и породил первое Семя, Сэльсидон, – и с концом ее Цикла туманы Хаара впервые двинулись на обжитые земли. Она даровала Минитрии полузверей зерубов и самого славного из них – Белого Ястреба. Он не один в своем роде, отнюдь.

Второй Цикл завершил Мурия, он же Страж. Его мощь, его удары молота, его обет защищать все живое долго еще будут отзываться в веках. После себя он оставил свирепых чудищ в непроглядной толще волн, что отваживают мореходов от путешествий в опасные неизведанные воды.

Третье Семя, Кэйлупо прозванию Дитя-Загадка, разлило по Минитрии безмерную драконью ярость. Оружием ему служил не меч, как сестре, не молот, как брату, а шепот. Щуплой и болезненной наружности, с волосами цвета водорослей, Дитя-Загадка шепотом повергло Зло в прах и вознеслось, не произнося ни единого слова.

Викма Объединитель в женском обличье очаровывал всех и вся. Облаченный в человеческие одежды, он пронесся по Минитрии с шиком и удалью, однако новой жизни не произвел – как и Наин из Света и Йернун из Хивра после него.

Следующему Циклу положила конец Закатная Хейру с чакрамами из лунного света. Она возвещала приход акар, чей барабанный бой, этот стук непокорного сердца, требовал себе внять.

Кивран Тлеющий породил племя шавину, обремененных невыносимым знанием: третий глаз являет им уготованную смерть.

От Зэо из Луса остались Люмари – причудливые лесные порождения с изящными телами, что испускают голубое свечение.