Одиннадцатый цикл

Ида с запасом синей краски в руках уже принялась восстанавливать поблекшие синие печати на стене. Тонкие изящные пальцы ощупью выискивали их сухую грубую корку. Она вздрогнула от моего голоса за спиной и повернулась, положила емкость с кистью и встала во весь рост, с нежной улыбкой стягивая капюшон.

Я поморщилась и отвела глаза.

– Неприятно? – спросила она. – Хочешь, надену обратно?

– Да. То есть нет. – Я путалась в словах и прыгала глазами то на уродливый шрам, то мимо, будто, если смотреть прямо на него, слепая монахиня оскорбится.

Однако она ответила улыбкой.

– Почему ты так напряжена? – спросила Ида. – Из-за жалости? Считаешь, я тебе в чем-то уступаю?

Язык окаменел. Я не могла раскрыть рот, хотя понимала, что молчанием закапываю себя еще глубже. Как поспорить, что слепая мне не ровня? Вот только язык не поворачивался это сказать.

– Позволь вопрос. Тебя часто принижают только из-за того, что ты женщина?

– Это совсем другое! – завелась я и тут же прикусила язык.

Улыбку на ее изувеченном лице сменило серьезное выражение.

– Считаешь, я калека?

Теперь я осторожно выбирала слова.

– Неужели тебе не нужна помощь?

Она ласково, искренне посмеялась.

– Я живу за рубежами Бравники и зарабатываю на жизнь ловлей демонов, а ты мнишь меня немощной?

У меня вспыхнули щеки.

– Нет! Ничего подобного!

– Да будет тебе отпираться, – вновь посмеялась Ида, подступая. – Я не держу зла.

Мне стало совсем неловко. Глаза без конца бегали по сплавленной половине лица, пока не остановились на губах и носе. Куда, спрашивается, смотреть?

– Чего бы я достигла, если бы обижалась всякий раз, когда меня считают беспомощной?

Она взяла мою руку и, как с Гриттой, провела ею по бугристой поверхности рубца.

– Что ты чувствуешь? – спросила слепая.

– Кожу.

Затем она положила мою руку на свое гладкое плечо.

– А здесь?

– И здесь кожу.

Слепая отпустила меня.

– Ты человек, я человек. Ты живешь и дышишь, живу и дышу я. Помогаю братьям и сестрам добывать демонов в Пепельном лесу. Так за что же, капитан Нора, меня жалеть?

Это был выпад. Мягкий, сдержанный, но оттого не менее колкий.

– А видеть я не могу, – продолжила она. – Только чувствовать. Ощущать.

Не отворачиваясь, Ида бережно коснулась печати на стене.

– Это мое творение. Я покрыла стену краской. Мне здесь все знакомо, ведь я уже была в этой церкви и чувствую потоки магии, ауру всего сущего. Пусть не вижу, как ты, но мир можно воспринимать и без глаз.

Монахиня домазала последнюю выцветшую печать и пояснила, в чем заключается их смысл.

У синей краски множество применений. Ею умиротворяют мятежную душу, она успокаивает и расслабляет, но, помимо всего, синий цвет олицетворяет воду и лед. Сейчас синие печати нужны, чтобы заточить демона за преградой льда и мороза – такой, какой ее сотворила Ида, вложив частичку себя.

Маленькие заледенелые руны виднелись и на прутьях решетки, из-за чего вся железная клетка искрилась и поблескивала нетающим инеем, а деревянным частям и основанию придавали прочности бурые мазки.

Мы подошли к остальным. Симус тем временем завершал наставление так: если клетка подведет прямо здесь, руны в подвале и церкви сдержат демона, а вот если пострадают и руны и некому будет совладать с бестией, останется только бежать со всех ног и молиться, чтобы смерть обошла стороной.

Слегка успокаивало лишь то, что поодиночке демоны редко чинят разгром и чаще стараются в бестелесном обличье сразу возвратиться в свое царство, чтобы вновь не угодить в клетку.

Я обуздала бурлящую тревогу и коротко кивнула – как и Эрик с Виктором.

* * *

Душный летний день клонился к закату. Око Верховного Владыки сползало к зубцам гор на западе. Мой отряд еще не закончил ремонтировать, врачевать и кормить.

Стоны и вопли умирающих слились где-то вдали в нестройный противный хор. Ида без единого намека с моей стороны подошла к Симусу и протянула ему руку. Они вполголоса переговорили, а следом главарь покосился на меня.

– Ида хочет помочь в лазарете, так что мы еще немного побудем.

Я слегка поклонилась.

– Спасибо. Я уже и не знала, как попросить.

– Ах, прогадал! – с улыбкой воскликнул он. – Надо было дождаться и потребовать доплаты.

Я тоже улыбнулась.

– Еда и ночлег среди моих солдат вас устроят?

– Не откажемся, – кивнул Симус.

Идущая мимо Стойя с куриной ножкой в зубах, как видно, уловила конец разговора и приобняла главаря за плечо.

– Вот Рафику счастье! – И посмотрела прямо на меня.

Намек не мог не позабавить.

Я развернулась, и на глаза попался шагающий куда-то Эрик. До меня вдруг дошло, что случая поговорить по-человечески так и не представилось. Я частенько ловила на себе его испепеляющий взгляд, но он ни разу не высказал, что обо мне думает.

Тогда в «Зубной фее» он получил по заслугам. Я даже сейчас ни о чем не жалела, хотя, судя по его затаенной ненависти, в ту ночь явно оставила его в одной рубахе.

Глава тридцать девятая Нора