Одиночество. Пути преодоления: в Церкви, семье и обществе

Мне как священнику приходится видеть ситуации, когда человек бывает в старости не просто одинок, не просто некому подать ему стакан воды, а ему, условно говоря, специально не подадут этот стакан, чтобы ускорить его уход в мир иной. Не всегда доходит до крайностей, но когда престарелый человек абсолютно не нужен своим домашним и, если бы не квартира, которую он еще никому не отписал, его бы полностью игнорировали и бросили — такое встречается нередко. И часто эта бабушка или этот дедушка винят внуков: мол, прагматичные они, как все их поколение. Но воспитали-то внуков собственные дети этих людей… Кто в них вложил эту расчетливость, бесчеловечность, холодность, не научил любить? Кажется, винить в такой ситуации себя самого — значит лишь усугублять ту скорбь, которая и без того постоянно сердцем владеет. Но на самом деле это не так. Когда ты понимаешь, что сам виноват в том, как складывается теперь твоя старость, у тебя есть возможность вздохнуть и сказать Богу: «Господи, прости меня за то, что я неправильно воспитал своих детей». И Господь такому сокрушенному человеку так или иначе подаст облегчение. Если же человек будет считать, что мир несправедлив — что он-то все делал хорошо и правильно и детей воспитывал как нужно, а они ему ответили черной неблагодарностью, — тогда, конечно, эта тяжесть будет еще тяжелее.

Как-то раз знакомая рассказала мне, что однажды увидела на улице старушку, которая в буквальном смысле — по снегу и льду — ползла на четвереньках из продуктового магазина. Она помогла ей добраться до подъезда, и выяснилось, что для бабушки это обычный способ передвижения — ее и в магазине этом уже знают. Помню подавленное состояние этой моей знакомой: заметно было, что она словно встретилась лицом к лицу со страхами по поводу собственного будущего. И она меня спрашивала: «Как же так? Как такое вообще возможно? И как принять то, что и с тобой это когда-то может случиться?»

Такое действительно возможно — так же, как, например, и существование бездомных людей, которые живут в подвалах и на свалках. Но это опять же не рок, не судьба, это результат определенного процесса, к которому человека ведет его собственный выбор. Слишком упрощенно было бы считать, что человек лишился жилья и работы, оказался на улице — и он автоматически становится бомжом. Есть немало людей, с кем подобное случилось, и они скитались какое-то время, но их не затянула эта жизнь на улице, от которой люди уже практически не возвращаются к нормальному существованию, потому что полностью меняется их сознание. Так же и здесь: прежде чем человек решает для себя ползти по городу, полному людей, по грязи и слякоти, на четвереньках, в нем происходит определенный процесс. И нужно думать, наверное, не о том, как нам подобное положение принять, если с нами такое когда-то случится, а о том, как нам в такое состояние не прийти. А этот вопрос решается не в каком-то отдаленном будущем — он решается и сейчас. В том числе и тем, как мы реагируем, когда видим такую бабушку. Тем людям, которые просто смотрели, как она мимо них ползет куда-то на четвереньках, тоже, вполне возможно, придется когда-то передвигаться так же. И кто-то из них при этом будет вспоминать о ней, а кто-то не будет, потому что и тогда их не проймет и не прошибет. И дело здесь не в каком-то мистическом возмездии и проклятии, а в том, что, если людям не приходит в голову хоть что-то сделать для человека в таком положении, значит, они не совсем люди и, значит, уже одиноки и уже «на четвереньках», просто в их жизни это пока не проявилось.

Еще одна частая, можно сказать, массовая ситуация, с которой приходится сталкиваться. Дети вырастают и уезжают искать лучшей жизни: кто-то из села в город, кто-то из города в столицу. А мама, вырастившая этих детей, остается одна, зачастую в бедности, зачастую без надежды на опеку в старости, потому что там, в городе или в столице, сын или дочь борются за место под солнцем — много работают, тесно живут и не смогут взять ее к себе.

Нередко такие бабушки, совсем состарившись, становятся подопечными волонтеров храма. Или просто в храм приходят за утешением: вроде все в жизни сложилось — сын, дочь вышли в люди, в городе устроились, хорошо живут, но как же тяжело одной! И вроде бы у многих так…

Но то, что так — у многих, не опровергает, а лишь подтверждает ненормальность этой ситуации. И нельзя все списывать на финансовые обстоятельства, на необходимость выживать. Пример — народы Кавказа, где молодежь тоже уезжает из глубинки, чтобы как-то устроиться, но практически не бывает, чтобы престарелые родители при этом остались покинутыми и нуждались в помощи и уходе. Либо в родительском доме остается кто-то из детей, а те, кто на заработках, обеспечивают их в меру сил, либо стариков забирают в город, даже если в квартире при этом яблоку негде упасть. Это вопрос приоритетов. И вопрос о том, что сами родители дали ребенку, когда он был мал и нуждался в помощи и внимании.