Одиночество. Пути преодоления: в Церкви, семье и обществе

Что может сказать об этом священник? Прежде всего, нужно понимать, за что именно тебя гонят. Перед тобой закрывают дверь только на основании того, что ты христианин, или потому, что ты не умеешь себя с людьми вести? Впрочем, обличителю кажется, что он-то ведет себя с людьми как раз правильно — «честно». Но можно говорить верное и вести себя при этом подобно безумцу, можно игнорировать собеседника, хамить, не оставляя ни малейшей возможности решить проблему позитивно, наладить диалог.

Вот активист борьбы с абортами попадает на встречу с главврачом больницы и начинает говорить ему, что подведомственное ему учреждение занимается убийством людей — имея в виду нерожденных детей, конечно. Вы бы на месте главврача стали с этим человеком вступать в диалог? Врачи, производящие аборты, действительно творят зло, кто-то из них этим тяготится, для кого-то это норма, поскольку у него иные представления об эмбрионе, — но ситуацию в любом случае невозможно изменить, настойчиво домогаясь их внимания и объявляя их убийцами. Вообще, человеку можно что-то проповедовать только тогда, когда он признает за тобой моральное право на это и только когда он хочет тебя слушать. А чтобы он этого захотел, его нужно убедить. Если человек увидит, что мы разумные, серьезные, глубокие люди и можем поделиться с ним чем-то, чего у него еще нет, но есть в нашем собственном опыте, тогда, может быть, это будет для него убедительно. И конечно, этому должно сопутствовать хорошее отношение: если человек видит, что его воспринимают как потенциального врага, он никаким словам внимать не будет. Причем, что важно, относиться хорошо нужно не ради того, чтобы достичь своей цели, не чтобы слова «сработали», а ради Христа.

Когда человек считает нечто злом и с этим борется, это само по себе не является добродетелью. Добродетель заключается в том, что человек имеет в своей душе и делает что-то хорошее. А в борьбе люди могут просто реализовывать свои страсти, как мы это и видим, например, в борьбе с разными оскорбительными выставками, фильмами, памятниками. Трудно не заметить, что подобные борцы очень схожи по своей психологии с теми, с кем борются, — содержание разное, а методы борьбы и там, и там основаны на оскорблении.

Дело в том, что человек в подлинном смысле слова — это верующий человек, потому что человек сотворен, чтобы быть с Богом, и только тогда он соответствует своему высшему предназначению. Но это же не дает нам оснований заявить всем неверующим: «Вы — недочеловеки». Это будет своего рода фашизм, только с христианской окраской, что еще страшнее. Христианин не имеет права так говорить с людьми. Он может думать о людях, пребывающих вне Бога, с состраданием, со скорбью, с внутренней болью, но не дай ему Бог, чтобы христианство стало для него поводом и основанием думать о себе лучше, чем о других. То есть человек пришел в Церковь и стал христианином для того, чтобы служить своим страстям. Может быть, это не было первоначальной его целью, произошла подмена цели, ведь враг всегда старается человека сначала отвратить от доброго намерения — от прихода в храм, от прихода ко Христу, а потом, если не вышло, старается извратить это намерение и дать человеку ложную цель. Так происходит нередко и так тоже формируется одиночество христианина в обществе — но ложного христианина и ложное одиночество.

О «белых воронятах»

С проблемой одиночества в социуме сталкиваются нередко и дети — в том числе дети тех родителей, которые ходят в храм и живут христианской жизнью. И родители порой приходят к священнику и спрашивают, менять ли школу, где их сына лупят одноклассники или над дочкой издеваются разными способами и называют ее «монашкой», или как быть, если возник серьезный конфликт, когда они ребенка не пустили с одноклассниками на какую-то дачу, или разрешать ли ему неограниченный доступ в интернет…

Вопросы разные, и в каждом из них проблема лежит намного глубже конкретной ситуации. Суть не в том, что этот ребенок ходит в церковь, его семья придерживается определенных нравственных норм, и он в итоге оказывается чего-то лишен. За всем этим стоит непонимание между ребенком и родителями, отсутствие той внутренней связи, которая никогда прерываться не должна, а часто и такая внутренняя жизнь родителей, из которой ребенок не может почерпнуть правильных представлений о жизни христианской.