Одиночество в глазах (СИ)

Тарьей удивлённо таращит глаза на белые облупленные стены здания, которое Камилла выбрала для новой фотосессии Хенрика. Он не знает, что его пугает в такой обстановке больше всего – то, что он должен сделать качественные снимки в каком-то заброшенном заводе, или то, что ему предстоит фотографировать Холма вместе с партнёршей. Эта новость словно ударила обухом по голове, когда владелица модельного агентства восхищённо щебетала о гениальной задумке, которая вызовет фурор среди поклонников Хенрика. Что мог сделать Сандвик? Ничего, ему оставалось молча кивнуть головой и согласиться, чтобы не потерять работу, которую получил всего лишь две недели назад. Какое может быть дело Камилле Ларсен, успешной и обеспеченной женщине, до чувств обыкновенного фотографа? Ей плевать на то, что Тарьей не может спокойно уснуть которую ночь из-за того, что Хенрик не выходит у него из головы. Ей абсолютно всё равно, что Сандвик готов ползать на четвереньках ради беглой улыбки Хенке в его сторону, готов валяться у него в ногах ради пронзающего взгляда двух сапфировых омутов. Всем плевать на то, что Тарьей влюбился, как наивный дурачок, в парня, и волоса которого не стоит.

Камилла нервно дёргает дужку очков и активно размахивает руками, показывая Тарьею места предстоящей съёмки. В её ореховых глазах плещется невообразимый восторг, которого парень и близко не разделяет. Ему хочется немедленно найти Хенрика, обнять его как можно крепче и носом уткнуться в шею. После вечеринки, на которой Сандвику довелось познакомиться с бывшей девушкой Хенке, они достаточно сблизились и даже стали переписываться, когда времени на встречи не оставалось. Только вот график Холма ужасно уплотнился, пресекая любые попытки Тарьея встретиться с другом за пределами съёмочной площадки. К сожалению, сезон был в самом разгаре, и Хенрику приходилось почти пятнадцать часов в сутки проводить в агентстве и готовиться к неделе моды в Осло. Сандвик ненавидел чёртову работу Хенке, проклинал свою беспомощность и сражался с необъяснимыми чувствами внутри, которые с каждым днём разгорались всё сильнее.

- Ты готов? – властный голос Камиллы грозовой тучей нависает над головой Тарьея, заставляя его растерянно моргать. Светловолосая женщина непонимающе смотрит на него из-под очков и стучит каблуком по кафельному полу. Сердце Сандвика путается в сетях подлого страха и непозволительно быстро стучит. Он совершенно не готов снимать. Он абсолютно не готов увидеть Хенрика с его широченной улыбкой. Парень с трудом сдерживает сухой стон и молча кивает.

Тарьей отвлекается на настройку света в фотоаппарате и не реагирует на скрип серой шершавой двери, которая собственно и должна стать местом съёмки для первых кадров. В его голове роятся ядовитые мысли, разъедающие мозг, и он не может сосредоточиться. Как можно снимать, если перед глазами постоянно мелькает образ Хенрика с неизвестной девицей? В груди начинает колоть, но Сандвик улавливает твёрдые шаги за спиной. Этого не может быть.

- Привет, - Тарьей поворачивает голову на звук до боли знакомого голоса и замирает на месте. Сердце пропускает удар, а глаза округляются до невероятного размера. Он одновременно узнаёт и не узнает Хенрика в том парне, что стоит напротив и ослепительно улыбается, в привычной для него манере играя бровями.

Сандвик с открытым ртом осматривает его с ног до головы и теряется в собственных ощущениях. На удивление, пшеничные волосы Хенрика не уложены назад, как обычно, с лёгкими проблесками беспорядка, а разделены ровным пробором и прилизаны. У них появился тёмно-шоколадный оттенок, который просто призывает Тарьея провести по ним рукой. Воротник черной кожаной рубашки очерчивает длинную шею, а узкие коричневые штаны неприлично обтягивают все его… достоинства. Взгляд юного фотографа прикован к ногам Холма, а сердце испуганно мечется в груди, норовя проломить грудную клетку. Этот парень не перестаёт удивлять своей красотой, и Сандвик готов молиться на неё. Когда дыхание окончательно сбивается, Тарьей начинает чувствовать, что у него подкашиваются ноги.

- Эй, ты чего завис? – от удивления брови Холма взлетают вверх, а голос становится ватным. Хенрик прекрасно знает, что повергло Сандвика в такой жуткий шок. Если минуту до этого он ещё сомневался в выигрышности своего экстравагантного образа, то после реакции Тарьея все сомнения стёрлись в пепел. Холм по-прежнему сомневается в реальности чувств нового друга: тот либо скрывает их под маской застенчивости, либо в силу безнадежной ранимости видит в нём исключительно друга. Хенрик собирается выяснить правду.

- Прости, просто ты выглядишь так… необычно, - Тарьею хочется удариться лбом о ближайшую стену, потому что с губ сорвалось совсем не то слово, которое он собирался сказать на самом деле. «Офигенно», «сексуально», «потрясно», «эффектно» - почему из бесконечного потока наречий, вертящихся в голове, Сандвик выбрал грёбанное «необычно»? Детский сад какой-то.