Одиночество в сети. Возвращение к началу

– Наши сирийские коллеги начали работать над этим проектом задолго до вас всех. Разве что за исключением Нади Погребны, которая по другим причинам работала над ним так же долго, как и мы. Для сирийских коллег этот проект начался уже год назад, когда они поступили на курсы немецкого в известном Институте Гете, здесь, в Мюнхене. Наша компания финансировала этот курс в полном объеме. После года все говорят свободно по-немецки, а Камаль говорит даже лучше, чем мой муж. Но это не так трудно, потому что, как вы знаете, Алекс – швейцарец…

В зале раздался громкий смех и аплодисменты. Когда наступила тишина, Карина продолжила:

– Но работать с нами они будут уже с сегодняшнего дня. Они начнут с самых простых заданий, так же, как я и вы. Будут носить мешки с цементом, воду в ведрах, возводить леса. А теперь приглашаем всех к уже построенным лесам, – воскликнула она, указывая рукой в сторону официанта в смокинге.

Карина осталась в центре зала с сирийцами, что-то им объясняя. Она жестикулировала, улыбалась, в какой-то момент нежно потрепала каждого по щеке. Вскоре рядом с ней появился Алекс. Он поцеловал ее в лоб и крепко обнял.

Глядя на них, Надя вспомнила их первую встречу.

Это было в приюте в Кигали. Чернокожая няня проводила ее в душную палату на первом этаже. С бетонного потолка свисали деревянные вентиляторы. На каменном полу, покрытом зелеными военными карематами, сидела белокожая женщина. Спиной к ней сидел белокожий мужчина со светлыми растрепанными волосами. К шее мужчины по обе стороны его головы прилипли два маленьких улыбающихся негритенка. Женщина читала вслух книгу, вокруг нее собралась кучка детей. Когда она подошла к паре, мужчина спросил по-английски, не Надя ли ее зовут и не хочет ли она выпить лимонада. Впрочем, слово лимонад о сказал не по-английски, а по-польски: «Lemoniada?». Все дети как по команде воскликнули хором: да! Они кричали не на своем языке, киньяруанда, а на польском. Она помнит это как сегодня.

Все именно так и было. Она помнит прорезанные тонкими красными жилками большие белки глаз этих детей. Она также помнит уставленные в нее темно-коричневые зрачки. Этого оглушительного крика радости и польского «да» тоже никогда не забудет.

Не случайно Алекс предложил лимонад. Для тех малышей самая обычная вода с сахаром и лимоном была настоящей роскошью, пожалуй, первой, какую они увидели в своей жизни. И вдруг входит какая-то uwo mukobwa[28] с волосами странного цвета спелых колосьев пшеницы, и первое, что они слышат при ее появлении, – это волшебное слово. Алекс лучше придумать не мог. Она сразу стала в приюте в Кигали – совсем невольно – той uwo mukobwa, которая приносит радость. И когда я смотрела на нее и на него, а они стояли, обнявшись, общаясь с этими ребятами из Алеппо, то подумала, что Карина и Алекс и по сей день разливают лимонад и раздают радость везде, где только можно.

Зал вновь наполнился гулом разговоров. Надя взяла два бокала и подошла к Зораи. Черный лабрадор сразу же попытался оттолкнуть ее своими лапами. Мягко, без агрессии. Его хозяйка сказала что-то по-испански. Собака сразу послушно села.

Она представилась. Зорая взяла принесенный бокал.

– Спасибо за вино. Надо же, есть еще люди, которые понимают, что слепые тоже пьют, – хихикнула она. – Можно мне прикоснуться к твоему лицу? – спросила она.

Ее эта просьба не удивила. В исправительной колонии в Никарагуа у нее было два слепых парня, которые также хотели прикоснуться к ее лицу, прежде чем начали разговор с ней. Она взяла руку Зораи и поднесла ее пальцы к своей щеке.

– Хватит? – спросила она.

– Нет. А ты можешь еще раз показать мне свой лоб?

Надя перенесла ее пальцы на лоб. А потом они разговорились.

Надя расспросила девушку о ее учебе в Боготе, почему она выбрала консервацию памятников и можно ли считать ее слепоту большой проблемой. Зорая сказала, что не она выбирала колледж. Хотя выбор оказался удачным.

– Это длинная история. Не знаю, захочешь ли ты это услышать – спросила она.

Отец Зораи – гончар в маленьком городке в нескольких десятках километров от Боготы. Ему очень не повезло, потому что у него родилась дочь. К тому же, совершенно слепая. Что было делать? Вот Зорая и начала лепить горшки, как только смогла дотянуться ножками к поворотному кругу под столом. Ее горшки были самыми круглыми и гладкими. Большинство клиентов выбирали именно их, те, что были сделаны ее ручками. Весть о девочке-мастерице разнеслась по окрестностям. Потом она выучила азбуку Брайля и смогла получить аттестат. Эта новость тоже долетела до города. Незрячих с таким образованием редко встретишь. И тогда мэр решил, что такую девочку надо определить в колледж, и это станет хорошей рекламой для городка и для него как мэра. Как говорится, нет худа без добра, а добром стала акция по сбору денег на ее учебу.

– На эти деньги я начала учиться в Боготе – сказала она. – Говорят, красивый город. А ты там была? – спросила она.