Одиночка

Она ответила. Постаралась выдавить улыбку, чтобы и по голосу, и по виду не передать волнение.

Она думала, что сможет сказать. Но когда папа привычно заговорил о своих и ее делах, спрашивал, как там мелкий, много смеялся, то она поняла, что нет, не сможет. Не сможет выдавить эти несколько страшных слов сейчас. Папа такой веселый, рад ее слышать, они давно не говорили, а она с такими новостями о внуке. И о себе, молчавшей много месяцев подряд (и уже ненавидевшей себя за это).

Почему, ну почему она не сказала раньше? Как было бы просто сейчас. Ведь не стеснялась – отношения у нее с папой были неплохие, уж получше, чем у многих других. Очевидно, до этого момента. Так чего она боялась?

не оправдать ожиданий – как будто она виновата, что родила нездорового

что папа не поймет и не поддержит – это будет страшным предательством

что он подумает, что она у него что-то просит – и таким же ударом

что он ее осудит

что он ее пожалеет

да

она боялась жалости

Поэтому болтала. Рассказывала, что кормит смесью. Что ездила по документам. Говорила о распорядке дня. О том, что сейчас готовит (гречу и котлеты в томатном соусе). О том, что сейчас читает («Три любви» Кронина). Папа спрашивал, устала ли она одна с маленьким, но она отвечала, что все в порядке и больше времени сейчас хочет посвятить ребенку. Он говорил, что приедет через несколько месяцев, как получится по работе, как только – так сразу. Их (с бизнес-партнером) компания по продаже сырья для бумажного производства налаживает связи с новыми предприятиями, пока все сложно с разрешениями и так далее. Но он работает, пробивается. Саша слушала, кивала, хотя папа этого видеть не мог.

«Пап, а помнишь, когда я была маленькая, мы ездили на автобусе на танцы?» – «Ты старые фотки разбираешь, что ли» – «Нет, просто. Хорошо было». – «Да, давно совсем, не вспомню».

разве сложно сказать в ответ: да, хорошо, Саша, да, хорошо

«Давно не виделись», – попрощался папа. «Увидимся», – попрощалась Саша я, я «Да, что?» – начал папа. Но она уже нажала отбой. Она уже отключилась.

И вот воскресенье. Позднее утро. Автобусная остановка.

Вживую Мария оказалась такой же, как и на фото, только лишь добавилось с десяток тонких нервных морщинок-сеточек, да и одежда – хоть и была идеально чистой, но уже казалась несколько заношенной. Саша напряженно улыбнулась, похлопала ребенка по спинке через рюкзак-переноску. Этот рюкзак Инна принесла в последнюю встречу – дорогой, качественный, много лет он лежал у нее после Машеньки и вот – пригодился.

– Костик дома? – Саша пыталась преодолеть неловкость первых минут.

– Да, попросила соседку посмотреть. Приготовила еду, покормила, все убрала. Справятся, с Божьей помощью. А ты правильное приняла решение. Он тебе поможет. И ребенка твоего благословит, излечит, – Мария перекрестилась. – Святой человек.

– Надеюсь.

Они сели в автобус, Саша еле разместила ребенка – «не сажать, пока не сажать, – говорил врач; а переноску можно? – спрашивала она; недолго, – отвечал тот» – в почти лежачем положении, между собой и Марией поставила сумку – а там: термокружка с горячей смесью и отдельной пустой бутылкой, пара памперсов, дополнительный теплый бодик, влажные салфетки, две соски, пара бутербродов и сок себе.

Уселись, пригрелись, ехали. Сначала вокруг виднелись дома, потом огромные площади строек, потом зимний пейзаж – снежный лес, снежное небо, снежный переход от леса к небу и обратно. С Марией почему-то не говорилось. Почему-то молчалось. Саша дремала, прижимая теплый, расстегнутый комбинезончик к себе.

надеюсь

Она действительно надеялась. Иначе зачем это все? Иначе зачем сейчас ехала рядом с новой интернет-знакомой – Саша посмотрела на Марию, глаза ее были закрыты, а губы двигались – и тащила ребенка непонятно куда?

Может, это все знаки, которые и приведут ее на правильный путь? Путь, который излечит? Ведь зачем-то она зашла на форум, познакомилась с Марией и стала переписываться с ней, зачем-то согласилась и поехала, поехала куда-то, с детской сумкой и надеждой наперевес. А вдруг, а вдруг – крутилось в голове. Нельзя было устоять. Нельзя.

– Выходим, – сообщила Мария. Саша вздрогнула и не сразу смогла оторвать взгляд от плывущего за окном леса. Она собрала ребенка, с помощью Марии надела рюкзак-переноску.

А когда вышла, то на секунду ослепла от февральской красоты. Слева запорошенная остановка, справа дорога, и везде – абсолютно везде – километры снега.

Мария улыбнулась Саше, указательным пальцем потрогала щечку ребенка:

– Вот и приехали. Недолго осталось. Нам сюда.

Она повеселела. В ней будто прибавилось сил. Она была проводником к названному «святому». Святой проводницей. Она шла, как и полагается, впереди.