Одиночка

– Мы дружили пятнадцать лет, – крикнула Яна с порога. – Пятнадцать. Да ты мне была как сестра! Я поддерживала тебя после смерти матери! Обидно, что ты выкинула меня из жизни, как тряпку. Думала, я такая слабая, я отвернусь из-за того, что ребенок не такой? Или что я херовый человек? Все не пойму, как ты рассуждала.

Саша оторопела. Она ни разу не видела Яну такой шумной, агрессивной истеричной но ведь только близкие могли сказать все не задумываясь, неаккуратно и прямо, хоть и эмоционально.

Когда-то Саша думала, что никого ближе Яны у нее нет и они вместе навсегда, навсегда, и в горе, и в радости, в студенческом богатстве и в студенческой бедности.

как посмеивается над ней жизнь

– У меня были психологические проблемы. Мы долго лежали в больнице, я не понимала, что делать, и чем дальше, тем становилось хуже. Ты не представляешь, что я наделала.

– Но ты могла рассказать! Позвонить нельзя было? Написать? Так и сказать: «Яна, мне пиздец плохо, ребенок болеет, не знаю, что делать, давай поплачем вместе». И мы бы поплакали вместе, а потом придумали что-нибудь. Или думаешь, я бы не помогла?

ну и что, что соседи слышат, ну и что

– Ян, заходи.

– Нет, – отодвинулась она от Сашиной руки. – Все тебе скажу. Мне обидно. Я думала ты обо мне, ты обо всех забыла, родила и больше тебе ничего не надо. Вся погрузилась в младенца. Прямо яжмать. Сколько я Мишке выговаривалась, он предлагал съездить и все выяснить. Ну что он еще скажет. Но я такая: «Нет, значит, я Саше и не нужна, ей теперь нужен только ребенок, а навязываться не буду». Так плохо мне было.

– А мне каково! – вдруг вскрикнула Саша, она больше не могла терпеть этой не-Яны. – Я с этим справлялась, я одна. И речь не про обиды, а про жизнь ребенка!

Подруга не ответила, она положила руку ниже шеи и глубоко задышала, стараясь успокоиться, успокоить нечто у себя внутри.

– Что с тобой? – тихо спросила Саша. Раздражение подкатило к горлу, но она боялась дать ему выход.

– Да беременна я.

и разом напряжение пропало, стухло

Яна привалилась к дверному проему, согнувшись от головокружения, Саша преодолела барьер ведь это же Янка, ее любимая и вечная Янка приобняла ее, прошептала:

– Это же чудесно, вы так хотели!

они хотели и не могли, не могли а она, Саша, случайно забеременела и нудно жаловалась, и чувствовала, как ее проблема обернулась бы радостью лучшей подруги но ведь ребенка, даже не плод, даже просто оплодотворенную яйцеклетку уже не вынешь, не переложишь, естественно систему не разомкнешь, а если неестественно, то во второй раз как-то опасно, не правда ли – правда

– Пока тяжко вначале, – призналась подруга, порывисто высвободила руки и крепко-сильно обняла Сашу. И все будто снова стало по-прежнему но, конечно, нет Словно и не было многих месяцев разлуки. Они простояли так немного, а потом Яна чуть отстранилась:

– Извини меня. Чертов токсикоз.

– И ты меня.

– Да и Наташка меня сегодня выбесила. Нудит в общем чате: извините, это не мое, про больного ребенка слушать, я на такое не подписывалась. Не хочу расстраиваться, своих проблем хватает. Ну что за крыса.

У Саши заныло в груди. Это было больно, конечно, больно. Но не к этому ли она готовила себя с самого начала. Не это ли чувствовала вчера? Не этого ли боялась?

– Не думай, – выдохнула она, стараясь вытолкнуть горечь разочарования. – Давай, заходи. Я вас познакомлю.

* * *

Приступы стали реже.

Но не проходили полностью. Новый препарат работал гораздо лучше, прав был последний доктор. По его совету Саша так и не отменила двух других специалистов – надо было собрать несколько мнений, – и они ждали приема.

Ребенок рос неизбежно Мальчик, уже, наверное, не малыш, крепчал. С ним было приятно проводить время. Пусть даже и почти все Сашино время – так или иначе – было с ним. Но в них обоих что-то изменилось.

Утром она сама делала ему легкую зарядку и улыбалась, когда он улыбался, обнажая первые трогательные зубы, вечером пела и рассказывала сказки, целовала в щечки и носик, гладила по тугой спинке, проводила пальцем по векам и между бровями, чтобы быстрее засыпал. Обнимала его и вдыхала запах того уходящего, младенческого, а раньше это не ценила просто не могла оценить

С папой они несколько дежурно общались каждый день, он звонил примерно в одно и то же время, поздно, перед сном внука, делая перерыв в работе. И если они с ребенком уже обессиленно лежали на кровати, то Саша знала, что папа поговорит с ними под чай или кофе и пойдет заниматься делами дальше. Как он?