Одинокая наследница. Дело о лошади танцовщицы с веерами. Дело о ленивом любовнике

— Вы только обнаружили, что кровь на этом кусочке ковра, который, как вы считаете, лежал в багажнике машины ответчицы, была той же группы, что и кровь ответчицы. После этого вы перестали интересоваться дальнейшим расследованием. Это так?

— Ну, я…

— Это так или нет?

— Нет.

— Хорошо, что же вы сделали дальше?

— Ну, я… сделал тщательное расследование, чтобы доказать, Что это кровь и что она человеческая.

— И потом определили группу?

— Да.

— Оказалось, что это группа О?

— Да, сэр.

— И обнаружили, что у ответчицы группа О?

— Ну… да.

— А вы не знаете, что процентов сорок — пятьдесят белой расы людей имеет группу О?

— Ну… да.

— И вы были уверены даже до того, как сделали исследование, что результат исследования покажет, что это кровь ответчицы?

— Не совсем.

— Тогда зачем вы определили группу ответчицы и группу крови на коврике, как вы сказали?

— Ну я хотел показать, что она могла принадлежать ответчице. Когда я это доказал, я уже больше ничего не хотел установить.

— И вы не определяли группу крови убитого?

— Минутку, определял. У меня есть записи. Если вы меня извините, минутку.

Свидетель вытащил из кармана блокнот и сказал:

— Вот оно. Определение группы крови относилось к другому делу, поэтому… Да, покойный тоже имел группу 0 — это еще ничего не значит, потому что, как вы сами сказали, сорок или пятьдесят процентов белого населения мира имеет эту группу. Идея моего исследования была не в том, чтобы доказать, чю эта кровь принадлежит ответчице, а что она могла принадлежать ответчице.

— А могла принадлежать и кому-то из сорока или пятидесяти процентов населения?

— Да.

— Это все, — сказал Мейсон.

Один из офицеров дорожной полиции описал осмотр машины с телом Оллреда, упомянул, что машина была поставлена на первую скорость, когда опрокинулась с обрыва, и что, очевидно, ее намеренно отвели с откоса.

Мейсон не задал вопросов.

— Роберт Флитвуд, займите свидетельское место, — велел Дэнверс.

Флитвуд принес присягу, занял место и свидетельствовал, давая отчет о событиях, приведших к встрече его, Оллреда и миссис Оллред в кемпинге «Уютный отдых» около десяти вечера в понедельник.

— Что произошло потом? — спросил Дэнверс.

— Он был достаточно добросердечен. Он все еще изображал мужа моей сестры. Поздоровался со мной за руку, спросил, как я себя чувствую, возвращается ли память. Я сказал, что нет, и тогда Оллред объявил, что мы отсюда уезжаем, потому что он нашел на этой дороге местечко получше. Багажа у меня не было, кроме бритвы и туалетных принадлежностей, которые дал мне Оллред. У миссис Оллред был очень маленький чемодан. Мы смогли уехать почти тотчас. Ну, он поднял багажник, чтобы положить туда чемодан миссис Оллред, и вдруг вытащил пистолет и велел ей туда влезть. Она отказалась. Он больно ударил ее по лицу, и она поняла, что он не шутит. Она влезла. Тут я и заметил, что у нее идет носом кровь.

Он последовательно рассказал всю историю, включая то, как он взял верх над Оллредом и как пришел на ранчо Овербрука. Рассказ его почти слово в слово совпадал с тем, который он выдал Мейсону и Трэггу накануне.

— Вы были знакомы с Овербруком?

— Не лично, но знал о нем кое-что из бухгалтерских книг. Он с нами переписывался насчет рудников. Я знал, что он не выдал бы меня Оллреду.

— Итак, что вы сделали?

— Ну, — сказал Флитвуд, — я ведь притворялся, что у меня амнезия. Я решил, что самое лучшее будет продолжать притворяться. Я вывел машину на дорогу к владениям Овербрука, около четверти мили до дома, свернул с дороги туда, где, мне показалось, было отличное открытое место, где я мог съехать с дороги и оставить машину. Место было мягкое по обе стороны канавы, прошедшие дожди размыли землю, но машина там проехала.

— На первой скорости?

— Кажется, на второй.

— Что произошло потом?

— Я съехал с дороги и остановил машину.

— Потом что?

— Миссис Оллред, очевидно, воспользовалась ручкой, чтобы открыть замок багажника…

— Наверняка вы не знаете, использовала ли она ручку?

— Нет. Все, что мне известно — когда они туда залезла, крышка захлопнулась, а когда я остановил машину, она открыла багажник.

— И что произошло?

— Почти сразу, как я остановил машину, она откинула крышку багажника, выскочила на землю и пустилась бежать.

— В каком направлении?

— Назад. К дороге, с которой мы только что съехали.

— Вы что-нибудь сказали?

— Я ее позвал и сказал: «Вам не надо бежать. Он в нокауте. Он абсолютно без сознания».

— Она что-нибудь ответила?

— Нет. Просто продолжала бежать.

— Но вы достаточно громко кричали, чтобы она вас услышала?

— Конечно, она меня слышала.

— Что потом?

— Я больше о ней не заботился. Я вспомнил об олл-редовском пистолете, который все еще держал. Я его бросил как можно дальше.

— В каком направлении?

— Наверное, к северу — в северо-восточном направлении от машины.

— Что произошло потом?

— В доме Овербрука свет не горел, но я слышал лай собаки, и он меня вел. Я пошел прямо к дому Овербрука.

— Вы вышли снова на дорогу?

— Нет. Просто держался того направления, где лаяла собака.

— Что произошло потом?