Одинокая наследница. Дело о лошади танцовщицы с веерами. Дело о ленивом любовнике

— Сказать по правде, мистер Мейсон, я не хотел делать ничего, что могло бы вызвать сцену, потому что я не хотел быть поставленным перед необходимостью объяснять мои поступки.

— Почему?

— Потому что я считал, что, если я всех одурачу и если Оллред подумает, что я верю, будто меня сбила машина Патриции, я смогу как-то повернуть ситуацию в свою пользу.

— Каким образом?

— Я мог внушить Оллреду ощущение безопасности и получить шанс связаться с Джеромом и объяснить ему все.

— Вы делали попытки связаться с Джеромом?

— Да.

— Когда?

— Пока мы были в кемпинге в Спрингфилде.

— Что же вы сделали?

— Позвонил мистеру Джерому по телефону.

— Ах, позвонили?

— Да, сэр.

— И что вы сказали ему?

— Я с ним не говорил, а просил ему передать. Его не было.

— Что вы просили передать?

— Вопрос отводится, как неправомерный, не относящийся к делу и основанный на слухах, — перебил Дэнверс. — Это не надлежащий перекрестный допрос.

— Поддерживаю, — рявкнул судья Колтон.

— Нет, минутку, — настаивал Мейсон. — Ваше отношение к ответчице в данном деле, миссис Оллред, основано каким-то образом на ваших деловых связях?

— Ну, только в некотором роде.

— Вам известно, что существующий компаньон мистер Джером собирался выйти из дела?

— Ну, вообще-то да.

— И вы ожидали, что поступите на службу к мистеру Джерому?

— Отводится, как вопрос, не имеющий отношения к делу, неправомерный и основанный на слухах, — вмешался Дэнверс.

— Прошу прощения, — огрызнулся Мейсон. — Это выяснение мотивации свидетеля его пристрастному отношению, его заинтересованности в тех показаниях, которые он дает. Я хочу это показать на перекрестном допросе.

— Вы правы, — согласился судья Колтон. — Возражение снимается.

— Ну, — сказал Флитвуд задумчиво. — Наверное, я об этом думал.

— И истинная причина, скрывавшаяся глубоко внутри, была та, что вы чувствовали, что в какой-то момент в будущем вы сможете побить Бертрана С. Оллреда его же оружием и убить его и что Джордж Джером с его деньгами и связями отвернется от вас. Это так?

— Нет.

— Даже в общих чертах?

— Нет.

— Тогда почему вы просто не ждали благоприятного момента, не улыбнулись миссис Оллред и не сказали: «Извините, миссис Оллред, но это просто игра с моей стороны. Теперь я вас покину?»

— Ну… из-за определенных трудностей. Я хотел еще потянуть, пока Джером получит шанс поймать Оллреда за руку. То поручение, которое я ему оставил, говорило, что ему надо делать. Я хотел, чтобы Оллред занимался мною, пока Джером добудет доказательства.

— Значит, вы были союзником Джерома?

— Некоторым образом. Я собирался с ним кооперироваться.

— Это все, — объявил Мейсон.

— Вопросов больше нет. Вызовите П.Э. Овербрука.

Овербрук в рабочей одежде пробился к свидетельскому месту, крупный, добродушный великан, смущенный присутствующей в суде толпой и странным окружением. Он принял присягу, назвал свое имя и адрес чиновнику и беспокойно повернулся лицом к Дэнверсу.

— Вы П.Э. Овербрук, который имеет, участок, называемый ранчо Овербрука? Вы видели чертеж и можете указать месторасположение вашего дома на нем?

— Да, сэр.

Мейсон сказал Дэнверсу:

— Насколько мне известны правила, советник, наводящие вопросы разрешаются при прямом допросе, только когда они предварительные; я бы предложил, что, если вы не хотите, чтобы я возражал, пусть бы лучше свидетель сам дает свои показания.

— Мой вопрос был только предварительным. Я хотел сэкономить время.

— Вы бы больше времени сэкономили, если бы предоставили свидетелю самому давать показания, — сказал Мейсон. — Время важно, но есть и другие важные обстоятельства.

Дэнверс улыбнулся и напомнил:

— Я спасаю время, а вы спасаете шбю ответчицы.

— Достаточно, джентльмены, — предостерег судья Колтон. — Пожалуйста, продолжайте вести дело, мистер Дэрверс.

— Вы видели Флитвуда, свидетеля, который сейчас давал показания?

— Да, сэр.

— Когда вы увидели его впервые?

— Ну, так он же явился ко мне вечером в понедельник.

— В какое время в понедельник?

— Да уж не могу теперь и сказать. После того как я спать улегся, а проснулся от того, что собака лаяла. На часы я не смотрел.

— Хорошо. Что разбудило вас?

— Сначала собака залаяла, а потом показалось, что я слышу шум мотора.

— Значит, вы не спали, когда Флитвуд подошел к дому?

— Нет, сэр.

— И что произошло?

— Собака довольно громко лаяла, и я понял, что кто-то прямо во дворе. Потом я слышал, как кто-то с собакой разговаривает, а потом раздался стук в дверь.

— Собака не кусалась?

— Нет. Эта собака не кусается. Она лает, подбегает и нюхает человека — не знаю уж, что бы было, если бы человек сделал что-нибудь такое. Но если человек прямо проходит к дому и стучит в дверь, собака только продолжает лаять.

— Значит, вы открыли дверь и впустили Флитвуда?

— Да, сэр.

— Что было потом?

— Ну, человек этот сказал мне, что он пришел в себя, когда бродил поблизости, что он догадался, что с ним произошла автомобильная авария, что он не знает, кто он такой, ничего не может о себе вспомнить. Так что я, естественно, его впустил.

Где вы его поместили?