Одинокая наследница. Дело о лошади танцовщицы с веерами. Дело о ленивом любовнике

— Ваши следы до самой левой дверцы машины, — пояснил Мейсон, — могли быть оставлены и в понедельник ночью. А потом уж вы вышли на дорогу с вашей фермы, в среду утром, выложили доски и по этим доскам шли, пока не оказались ria собственных своих следах, которые оставили в понедельник вечером. Когда они кончились, тут вы отправились обратно на ферму, чтобы ваши следы стали непрерывной цепочкой, показывающей, что вы не останавливались. Ваши следы, оставленные в среду, должны были дополнить ваши следы от понедельника. Вы не можете доказать, когда какие следы были сделаны.

— Ну уж, конечно, будильник я к своим следам не привязывал, — сказал Овербрук.

В публике засмеялись.

— Нет, — согласился Мейсон, — но тут есть одна интересная вещь, на этой фотографии, которую я держу, а на схеме этого нет.

— Что еще такое?

— Я замечаю* — сказал Мейсон, — что вот эти маленькие отпечатки, должно быть, следы вашей собаки. Так, будьте добры, объясните, пожалуйста, суду, как получилось, что собака вас сопровождала, когда были оставлены эти следы, от машины к шоссе, но ее не было с вами, когда вы оставили вот эти следы, от вашего дома к машине?

Овербрук на трибунке поежился.

— Вы не можете ответить на этот вопрос? — спросил Мейсон.

— Ну, пытаюсь я сообразить, что ответить…

— Ответ в том, — сказал Мейсон, — что, когда вы оставляли эти следы, от дома к месту, где стояла машина, с вами не было собаки, а единственный раз, когда вы ушли без нее, это когда вы оставили пса в доме охранять свидетеля Флитвуда, а это было в понедельник ночью. Так что, мистер Овербрук, оставили вы эти следы в понедельник, после того как устроили Флитвуда на ночь. Вы приказали псу его сторожить, взяли фонарь и пошли по следа[м Флитвуда, и увидели, что произошло в машине, которую вы раньше слышали, как она подъезжает по дороге. Вы подошли к машине и обнаружили в ней лежащего человека в бессознательном состоянии. Этот человек был Бертран С. Оллред, которого вы ненавидели, потому что он вас надул в бизнесе по рудникам. Вы увидели удобный случай свести с ним счеты, просто сели в машину, угнали ее и пустили под обрыв там, где знали, что он будет убит. А через день или около того вы начали беспокоиться насчет следов и решили, что лучше вам с ними что-то сделать. Так что вы пошли и выложили доски, да еще закончили цепочку своих следов от вашего дома до участка с твердой землей. Но когда вы выкладывали доски, Вас удивили еще какие-то следы. Они были оставлены какой-то женщиной и выглядели так, как будто эта женщина выпрыгнула из багажника, а потом вернулась в машину. Ну, разве это не в точности то самое, что произошло?

— Ваша честь, я возражаю! — выкрикнул Дэнверс. — Этот вопрос не имеет отношения к делу, неправомерен, несуществен. Перекрестный допрос не ведется надлежащим образом,'и…

— А вы посмотрите на лицо свидетеля, молодой человек, — прервал его судья Колтон, — и вы найдете, что вопрос определенно имеет отношение к делу, правомерен и существен. Возражение снимается. Теперь, если вы хотите фактов насчет этого дела, господин районный прокурор, лучше обратите внимание на вопросы мистера Мейсона и на ответы этого свидетеля. Продолжайте, мистер Овербрук, ждем ответа на вопрос.

Овербрук поежился и вздрогнул, как будто деревянное сиденье внезапно стало горячим.

— Отвечайте на этот вопрос, — повторил судья Колтон.

— Что ж, ваша честь, — пробормотал Овербрук, — скажу вам правду. Некоторым образом, так и случилось. Это не соответствует истине в некоторых отношениях.

— В каких отношениях? — спросил Мейсон.

— Когда я добрался до машины, — сообщил Овербрук, — я просунул фонарик внутрь, увидел этого человека, и он был мертв, и тогда я узнал в нем Оллреда, и я понял, что я в ловушке, потому что люди знали, что я его смертельно ненавижу, и что будет выглядеть, как будто… ну, плохо мне бы пришлось, если бы тело нашли на моей земле, да еще тот парень, который был там, у меня в доме, — он-то, конечно, поклянется, что ничего об этом не знает. Ну, я был в ловушке. Так что я сел в машину и вывел ее на шоссе, а потом спихнул со скалы, и тогда вернулся пешком домой. Наверное, это было часа в три или четыре утра. Конечно, пес не шумел, когда я проскользнул к себе и улегся спать.

А после, во вторник вечером, я забеспокоился о следах. Я знал, что рано или поздно сюда доберутся и начнут вынюхивать следы из-за этого парня, Флитвуда, найдут его в моих владениях, а особенно после того, как эти люди за ним явились и увезли его… ну, правильно вы подметили, что произошло. В среду я туда пошел, положил доски и закончил цепочку моих следов, чтобы так выглядело, будто я все так и нашел, а тогда уж сказал о следах шерифу, что я их оставил в среду утром, а о собаке никто и не подумал. Шериф не подумал и, Господи, я-то тоже забыл!

Мейсон с усмешкой повернулся к Дэнверсу и сказал:

— А теперь, мистер Дэнверс, это ваше дело и ваш свидетель. Что вы хотите делать?

— Хочу продолжать дело, — ответил Дэнверс.

— До каких пор? — поинтересовался судья Колтон.