Одинокая орешина

Но при этом учился Вагик из рук вон плохо — он был самым послушным, самым сытым и самым бестолковым. И при этом был чрезвычайно добрым и робким мальчишкой — я думаю об этом теперь, спустя годы, с какой-то необычайной печалью, ведь мы его так изводили. Особенно Саргис. А на лице у Вагика вечно блуждала виноватая улыбка, словно он совестился того, что сыт, когда мы голодны, что мы ходим в школу в обносках, доставшихся от старших братьев и отцов-фронтовиков, а у него целых два костюма, да в придачу желтый шарф. «Скажи Саргису, чтоб он наш дом не поджигал, — зашептал он мне однажды на ухо. — Скажешь, ладно?» Утром Саргис объявил, что спалит их дом. Я про себя улыбнулся: эх Вагик, Вагик, не знаешь ты Саргиса — у него такая душа, он даже за тебя в огонь кинется, не то что…

Когда Вагик открывал дверь, у него дрожали руки. Каро заметил это, отобрал у него ключ и ловко крутанул в скважине. Мы вошли в дом — квартира состояла из одной-единственной комнаты. «Тут я сплю, — зачем-то показал Вагик — постель была мягкая, прямо-таки царская, со взбитыми подушками. — У меня пуховая подушка. Раньше на ней отец спал. А у мамы ватная». «Ну и осел же ты, простодушный осел», — шепчу я теперь Вагику из тридцатилетнего далека. Да, теперь… А тогда я со злостью смотрел на эту пышную большую постель. Нас привел тогда в бешенство один вид этой теплой, уютной комнаты. Каро — самый, пожалуй, уравновешенный из нас — попытался рассеять тучи: достал учебник геометрии, тетради и обратился к нам: «Вы во дворе побудьте, пока я пару задач решу этой бестолочи». «Я есть хочу», — заявил Саргис. А кто, интересно, не хочет? «Ну и что? — проворчал Каро. — И я хочу». «Как эти уйдут, я тебе поесть дам. И Вардану тоже», — промямлил Вагик: ему казалось, кроме Каро, его никто не слышит. Вардан — это я, я ему сочинение собирался писать. «Что? — с издевкой усмехнулся Саргис, а за ним Феликс и Рубен. — А мы?.. Я завтра с тобой подзаймусь военным делом. Ты будешь пленным, а я тебя стану лупить, чтоб у тебя выдержка выработалась. Дня два поколочу, ты и сделаешься стойким. Это тебе пригодится — ты ведь наверняка в плен попадешь». Вагикины светлые глаза наполнились ужасом. «Заткнись, — напустился я на Саргиса. — Я отдам тебе свою долю». «Эврика! — вдруг хлопнул Саргис себя по лбу. — Пошли со мной, Вагик». «Куда?» — обмер тот от страха. «Да не трясись, — засмеялся Саргис. — Покажи, где у вас уборная». «Пойдем, Сако джан», — отлегло у Вагика от сердца. И они вышли в коридор. Немного погодя Саргис вернулся, а дверь уборной буквально начали выламывать изнутри. Там был заперт Вагик. «Ну, ребята, — усмехнулся Саргис, — налетай на жратву! Что найдете — ваше! В случае чего можно и обменяться». Мы переглянулись. Каро что-то пробурчал себе под нос, но тем не менее захлопнул учебник геометрии. «Перекусить не помешает, — резонно заметил он. — Задачки с тоски не передохнут».

Каро и Феликс направились в кухню, а мы с Рубеном и Саргисом принялись обшаривать шкафы. «Варенье! — вдруг раздался голос Каро. — Айвовое варенье!» У меня от зависти дух перехватило — это ж мое любимое! Найти бы что-нибудь да обменяться с Каро… «Масло! — закричал Саргис. — Тут кило два будет! Мне б еще два кило хлеба в придачу…» «Хлеб есть, — мрачно оповестил Рубен: он обнаружил в ящике стола ломоть хлеба. — Я тебе немного хлеба дам, а ты мне масла». Я направился в кухню. Каро уничтожал варенье. Феликс нашел картошку, но, увы, сырую — положил ее на стол и печально смотрел на нее. Каро угостил меня и Феликса вареньем. «А картошку сварим, — предложил я, — ничего трудного. На керосинке она мигом сварится».

Из уборной доносился отчаянный вопль Вагика.

Мы нашли еще кое-что из съестного: сушеные абрикосы, кусок сыру, сухой лаваш. И вдохновенно поедали все это, а Вагик мало-помалу затихал. Я даже чуть-чуть испугался: если кричит, значит, все в порядке, а вот если молчит… Тихонько подошел к уборной. «Вагик, — говорю, — Вагик, отзовись!» «Есть хочу, — захныкал он. — Я тоже есть хочу! И мать мне всыплет!»

Я открыл дверь уборной. «На, — говорю и протягиваю ему свой кусок хлеба с сыром. — Ешь». «Я и варенья хочу — тетя из Аштарака прислала. Мама есть не велела — говорит, всю зиму с ним чай будем пить…»

Каро, слава богу, не успел еще прикончить всю банку — нам всем чуток перепало. А Саргис протянул Вагику хлеб с маслом — думал, Вагик откажется, но тот взял.

Словом, к вечеру расправились с едой. Все, что удалось найти, съели с удовольствием, благоговением и одновременно остервенением. Остервенение все-таки преобладало в этом мятеже душ и желудков.

А потом что-то грустно стало.

Уселись на Вагикины стулья, повалялись на мягкой постели, а веселее не становилось.