Одинокая орешина

Только, наверно, крик Варужана тому типу помешал — он промахнулся, не попал в хачкар. Варужан подбежал к хачкару и загородил его собой, заслонил. Что-то кричал, только я уже не слыхала — испугалась, схоронилась в кустах и только видела, как его били. Сперва тот, который стрелял, схватил Варужана за ухо, потом за руку. Но Варужан будто прирос к камню. Наконец, тот тип его все-таки от хачкара отодрал. А двое других захохотали. Варужан поднял с земли камень, запустил в того, но промазал. А потом они втроем повалили его наземь. Тут я как закричу! Они и смотались…

Мигран Восканян почернел от горя и ярости. Оган, Размик, Ерем, Сона, Аревик молчали. Варужан глухо стонал. Камсарян в конце концов нарушил молчание.

— Если увидишь их, узнаешь?

— Узнаю, — сказала Лусик. — Особенно того, стрелявшего. В желтой рубахе, без шапки, небритый.

— Побреется, — простодушно заметил Ерем.

— Я в райцентр поеду, — сказал Врам, — надо в милицию сообщить.

— Я поеду с тобой, — сказал Камсарян.

— Папа, — открыл глаза Варужан, — пап, они по хачкару стреляли. Зачем?..

Мигран Восканян зарыдал — горький сигаретный дым попал ему в дыхательное горло, и он тяжело закашлялся.

— Будь мужчиной, Мигран, — мягко укорил его Камсарян. — Мальчика жалко…

— Хачкар было жалко, учитель, — заплакал Варужан, не размыкая век. — Они хотели убить хачкар.

— Надо жертву принести, председатель, — запричитала бабушка Маран, — есть наверху бог, хранил господь твое дитятко…

Кашель прекратился, Восканян зажег новую сигарету и ничего не ответил.

— Поехали, Врам, — поднялся Камсарян, — надо милиции дать знать, пока не стемнело…

Лусик съежилась в уголочке, черты лица заострились. Сразу повзрослела, что ли?..

— Его портфель у хачкара остался, — вдруг вспомнила Лусик. — Он прямо с портфелем побежал. Сперва хотел было портфелем по морде заехать тому, кто стрелял, а потом камень взял.

— Подберем, доченька, найдем, — уже в дверях сказал Камсарян. — Ты успокойся…

«Бедный принц, — думала Лусик, — а я-то считала тебя трусом. Как ты не побоялся встать под дуло? Бедный принц…»

Врач сказал, что ничего опасного нет: кровь шла из разбитых десен, на теле ссадины-царапины, левая рука вывихнута. Испугался паренек, надо ему отдохнуть. Дал лекарство, сказал:

— Успокоительное, спать будет хорошо. Лучше сегодня не двигаться. Завтра или послезавтра будет уже на ногах. Я завтра еще приду — возможно, надо показать невропатологу.

Портфель валялся возле хачкара. Камсарян дотошно оглядел камень: Лусик не видела — пуля все же его коснулась, слева было свежее увечье, приоткрывшее еще здоровую плоть темно-красного туфа. Камсаряну померещилось, что по каменным прожилкам течет кровь. Целился, наверно, в середину, да рука крестоубийцы дрогнула от крика подростка.

— Поспорили, видать, — сказал Врам. — Поспорили, кто сумеет точно в середку пулю всадить.

Возле горки золы от догоревшего костра валялись две пустые бутылки из-под водки.

— Подбери их, — велел Камсарян. — Только поосторожней, отпечатки пальцев не сотри… А больше ничего нет.

Камсарян поднял портфель Варужана, Врам — бутылки. В нижнем углу хачкара Камсарян прочел: «Господь, окажи милосердие Саргису и его потомству». Как он до сих пор не замечал этой надписи? И кто такой Саргис? Наверно, сам Саргис и выбил ажурный узор на этом камне.

— Я доложу заместителю начальника, — сказал дежурный милиционер, — вы идите. Лейтенант Антонян уехал в Норашен. Вернется — доложу. Как сейчас мальчик?..

— А как ему быть? — ответил Камсарян грубовато. — Представляешь, что пережил шестнадцатилетний парнишка? Но хачкар спас!

— Да что такое хачкар? Тесаный камень! В него самого пулю могли всадить!

— Выстрелили только раз, — вмешался Врам.

— А если б и второй?.. Эти гады от нас никуда не денутся, вы идите.

На улице Камсарян сказал:

— Пойдем выпьем чего-нибудь.

Врам с изумлением глянул на учителя:

— Пошли, учитель. Возле кино кафе есть. Открыто, я только что видал…

22

В одной книге, посвященной австралийским аборигенам, Сона когда-то прочитала легенду о бабочках. Красивая легенда. Однажды Сона рассказала ее ученикам, легенда им понравилась, хотя они в нее и не поверили.

Давным-давно, когда мир только создавался, у птиц и зверей был один общий язык, они друг друга прекрасно понимали. В то время еще не было смерти. Но однажды бедняжка какаду упал со скалы и… уснул. Птицы и звери, как ни старались, а разбудить его не сумели. Совет мудрейших решил, что духи, скорее всего, его назад забрали, чтобы переделать в другую птицу. Правдоподобно, ко где доказательства? Может быть, птиц послать на небо, к духам, чтобы птицы там перезимовали, а потом вернулись на землю и все рассказали?

Птицы согласились и стаей взмыли в небо. Зима прошла в ожидании, а в первые весенние дни стрекозы подняли шум: мол, птицы возвращаются в новом обличье. И вскоре окрестность наполнилась необычными существами — желтыми, белыми, красными, синими. Вот, стало быть, какой вид придали духи птицам! Пестрые бабочки весело заполонили деревья, кусты, лес.