Одинокая орешина

Потом невеста покорно ушла в спальню, а жених, сменив нагрудную алую ленту па патронташ, шагнул вперед, чтобы присоединиться к старшим. «Ступай к ней, — мягко, но непреклонно произнес отец, — ты должен пойти к ней, врагу только того и надо, чтобы ты не пошел… к ней».

Были, конечно, и сомнения — а вдруг ложная тревога, может, кто-то зло подшутил над ними? Но… «христиане… завтра ночью… спасайтесь». «Добрая рука написала это, — решили хоторджурцы. — Добрая и праведная».

Готовились всю ночь и весь следующий день, пересчитали наличные патроны, ружья достались даже девушкам. Враг мог подойти к деревне только через перевал, поэтому крестьяне вскарабкались на скалы и спрятались в снегу, завернувшись в белые простыни.

Клещи мести готовились сомкнуться.

Хмурая ночь сошла на землю — без луны, без звезд. И это было хорошо.

Около полуночи раздался шум, снег был мягкий, но все же явственно слышался перестук лошадиных копыт. Да, то были враги, они приближались молча, надвигались, подобно черной туче. Наверное, человек триста или четыреста. Человек? Никто не назвал бы их этим словом, разве они были люди? Тот, кто углем написал предостережение на церковной двери, — он человек. Сразу все подумали об этом неизвестном, безымянном для них человеке, нет, не человеке, о добром ангеле, и еще сильнее сжались кулаки.

Аскеры были уверены, что их не видят, и, как и предполагали хоторджурцы, они действительно съехались в ущелье, спешились, бросили на землю ружья… Надо же немного передохнуть перед «работой». И именно в этот миг полыхнули выстрелы.

Растерявшиеся аскеры забегали, пытались укрыться в снегу. Но хоторджурцы били без промаха.

А через несколько дней к деревушке подошла регулярная армия. Целый полк. В центре вражеских позиций хоторджурцы вдруг увидели крест и на нем тело распятой женщины. Выслали разведчиков, те вернулись потрясенные: убитой оказалась украинка Шура, Александра, ее знали все, — жена турецкого офицера. В Хоторджуре Шура бывала не один раз, приходила в армянскую церковь. Значит, это она звонила в колокол и, конечно, она же предупредила их. (Как выяснилось позже, случайно услышала разговор офицеров, собравшихся у них дома.)

Решение сверкнуло как молния — бесповоротное, незыблемое, священное, — хоторджурцы должны отнять тело Шуры. «Может быть, все мы умрем, — сказал старейшина, — но…» Ему не дали закончить. «Умрем, но отобьем ее».

И отбили. Сто восемь из трехсот тридцати семи вооруженных армян остались на снегу, а тело растерзанной женщины отняли. Враги были ошеломлены, они знали точное число хоторджурских мужчин — втрое меньше, чем у них. «Должно быть, подкрепление получили, чертовы дети, — сказал полковник, — делать нечего, придется свернуть действия, подождем подкрепления. Куда они денутся, эти армяне?»

А пока что Шуру похоронили в той же церкви Азнвахач, гудели колокола, и все, кто остался в живых — от годовалого ребенка до стосемилетнего патриарха Навасарда, — склонились и поцеловали ее светлый лоб.

Ночью хоторджурцы прорвались через турецкие позиции и вновь перешли Араке.

…Новорожденная была девочкой, и имя ей нашли сразу — Шура.

Все это не легенда, а история. И если сегодня в обновленной Армении живет несколько поколений хоторджурцев, наверное, этим они во многом обязаны Шуре, чья могила, увы, осталась на той стороне Аракса.

5

Многие дома еще были живы, деревья гнулись под тяжестью плодов, в траве жужжали пчелы, в воздухе звенели птицы.

А людей не было.

Стояла осень, и природа не знала, что напрасно воспроизводит себя. Не для кого.

Они шли, рассеянно глядя по сторонам, каждый был погружен в свои мысли. Девушка работала учительницей в соседней деревне, а он только вчера приехал из столицы. Его прислали из газеты, чтобы написать о людях села. Встретив ее, он удивился и обрадовался: «Прекрасно, как раз о тебе и напишу. Вот уж не ожидал». — «Не ожидал увидеть в деревне? — насмешливо улыбнулась она. — Считаешь меня героиней? Тогда пошли вместе в Барцрашен…»

Красивая ложь, легенда или в самом деле они существовали, еще год назад жили в этой деревне?.. В деревне?.. Последние четыре года только эти две сестры и составляли население всей деревни. Четыре года… Невозможно поверить: две молодые девушки среди пустынных улиц, брошенных домов, одичавших деревьев и погасших очагов.

Но однажды ночью сестры уехали. Куда — никто не знал. Говорят, девушки надеялись, что появятся женихи, они сдерживали, прятали свою тоску по любви и ждали. Но женихи не приходили. В стране, где столько мужчин за бокалом вина разглагольствуют о своей мужественности, не нашлось двух таких парней, В последнее время, рассказывают, сестры как-то сникли, увяли, точно цветы без воды, глаза их словно опушил пепел.

— Не верится, что такое бывает, — сказал парень из газеты, который приехал написать о хороших людях.

Он смотрел на осыпающуюся с домов штукатурку и, верно, не думал о том, что не нашлось двух мужчин, которые пришли бы сюда, нашли своих девушек и еще что-то другое нашли, куда более важное…

— Вот здесь, — сказала она. — Я приходила сюда, но не решалась открыть дверь.