Одинокий друг одиноких

и проклянешь себя
и медленно уснешь
последний сон с такой неохотой
с такой тупой
размазанной ухмылкой
уходит нет толчется
подождешь еще немного
с внутренней икотой
потянешь лапу к полу
за бутылкой
стоп
Ты же завязал, голубчик. Врешь,
не завязал. Всего лишь воздержался
на время жизни. Внутреннее время
совсем другое. Внутренне ты пьешь,
как крокодил. Твой вирус размножался.
Там, я красногубой слизистом гареме
ты удержу не знаешь и
куешь потомство для шестнадцати галактик…
Но ты не тактик.
Внутренняя дрожь,
хозяйка мыслей, слез и предвкушений,
выводит на газон единорога,
которого ты совестью зовешь.
Натянут поводок. Суров ошейник,
тобою почитаемый за Бога,
ты внутренне его как нитку рвешь
 просыпаешься…

Держись, повторяю я себе теперь то и дело, — если дано тебе чувствовать одиночество и страдать, если к этому подключилось сознание, говорящее: вот одиночество, вот твое болящее одиночество, — то это не зря, это зачем-то.

Нельзя сознанию останавливаться, сдаваться нельзя: на то и дано, чтобы из одиночества выводить— поводырь в одиночи, доверься ему. Путь закончится только вместе с тобой…

Вот он, кайф, превратившийся в груду руин:
наркомана привозят в палату.
Бог ли дал наслаждение чадам своим
за такую безумную плату?
Или дьявол в мозгу собирает цветы?..
Нет, не вижу в тебе я подонка,
брат мой, я ведь такой же, как ты,
на роду мне написана ломка.
За кусочек волшебного райского сна
дам и руку, и душу отрезать.
Не придумает, брат мой, и сам сатана
злейшей мерзости в мире, чем трезвость.

Бог, скорее на помощь! В конце-то кондов,

разве это не ты нам подлянку устроил?
В наших генах грехи неизвестных отцов,
мы с рожденья болеем смертельным здоровьем.
Хватит нас обвинять, посмотри нам в глаза;
видишь? — каждый из нас — одинокий ребенок,
у которого ты забираешь назад
все подарки свои, начиная с пеленок…
Посмотри как горит и гниет наша плоть,
сколько ада в глазах одиночек,
обреченных блевотину в сердце колоть,
лишь бы пыткою пытку отсрочить…
Я плевком загасил бы свечу бытия,
но догадка мерцает под кожей…
Если Ты не судья, если болен, как я,
если мерзость моя — это ломка Твоя,
то прости, одинокий мой Боже!..

Не только о химических наркотиках говорю, не только об алкоголе. Не только об игромании, интернетомании, обжорстве и прочая.

Подставь вместо слова «зависимость» любовные отношения, подставь самолюбие, подставь деньги… Подставь общение с кем угодно, если не можешь без него обходиться; подставь работу, если ты записной трудоголик и вне работы не знаешь, чем заполнить свою пустоту и маешься; подставь спорт, если только с ним связываешь удовольствия и радости жизни, подставь церковь, если она подменяет тебе земную реальность… Подставь что угодно, если это тебя привязало с подчинением воли, если владеет твоими чувствами и сознанием тиранически если поработило.

И посмотри, как твоя зависимость связана с твоим одиночеством, какие у них отношения.

Давай для начала взглянем на грубый случай, брутальный. Вот у входа в магазин стоит алконавт. Пропившийся, весь дрожаще-обмяклый, весь серо-сизый. Мутными глазами, переполненными изжигающей пустотой алкания, шастает по лицам, ловит на взгляд — у кого бы выпросить на допой. Ему надо выпить, сейчас выпить, безотлагательно, прямо сейчас, выпить во что бы то ни стало, иначе..