Одинокое место

После ссоры и письма Матс окончательно разорвал отношения с мамой. Я сразу сказала, что приму любое его решение. Это его семья, ему и решать, будет он общаться с матерью или нет. Ему продолжали приходить письма, но искренних извинений он так и не дождался. В жизни иногда настает миг, когда пора признать – я так больше не могу. Все, достаточно. Это моя жизнь, мои земные дни.

Разумеется, свекровь в отчаянии и пытается восстановить отношения с Матсом. Я ее понимаю. Но понимаю и желание Матса поставить точку. Продолжить общаться – значит принять оскорбления. Порой приходится выбирать самозащиту. Я тоже ужасно зла на нее. За полгода мы с Матсом оба потеряли отцов, к тому же я прошла изнурительное лечение от рака. Мы занимались похоронами и наследством, убирали за умершими. Матс раздавлен, обессилен, и то же самое происходит, когда он пытается что-то объяснить. В его окружении у всех более или менее токсичные мамы, можно и потерпеть. Но как быть с мамой, которая норовит обидеть и все разрушить, чтобы вернуть себе власть над взрослым ребенком? И которая, похоже, несмотря ни на что, считает ребенка своей собственностью, а вмешательство в его жизнь – своим правом. Она пишет: «Я единственная, кто тебя понимает! Я твоя единственная поддержка!»

Будучи родителем, ты должен сам строить свою жизнь. Воплощать собственные мечты. Мы не обязаны любить своих родителей.

В молодости Матс не раз пытался порвать отношения с мамой. Он просто не может постоянно сопротивляться маминым вторжениям в его жизнь. Когда он еще жил с родителями, она читала его дневники и каждый день рылась в его вещах. В детстве его пичкали какой-то гомеопатией, чтобы защитить от болезней. При этом свекровь оживлялась всякий раз, когда находила у него какие-нибудь симптомы. Аллергии. Не пускала его в школу. У нее невероятная потребность в контроле, поэтому сестра Матса очень рано начала жить самостоятельно. Матс пытался найти способ освободиться, не утратив контакта с отцом. За каждый конфликт мама наказывала Матса угрозой умереть. Папа звонил Матсу и отчитывал его за то, что тот опять «расстроил маму». Она всегда была «при смерти». Постоянно этим угрожала. Все эти надуманные инфаркты, инсульты и завороты кишок. Бесконечные визиты к врачам, откуда она возвращалась без диагноза, потому что доктора ничего не находили. Сколько раз она спотыкалась, падала, ударялась, что-нибудь вывихивала или ломала. Она боится болезней, нападений, метро, пригородов, сидячего образа жизни, облучения, стресса, недостатка антиоксидантов и омега-3. Ее старший брат трагически погиб – утонул на судне «Ханса», когда ему было двадцать пять, а ей двенадцать. Ее отец бывал агрессивным, когда выпивал. Сама она многое в своей жизни объясняла этой детской травмой. Но моя бабушка потеряла обоих родителей, когда ей не исполнилось и двенадцати, а еще пережила двенадцать братьев и сестер.

С моей стороны глупо все это писать. Пытаться сравнивать страдания. Детские травмы. Просто я хочу сказать, что, пока мы с Матсом и детьми переживаем самый сложный кризис в жизни нашей семьи, бабушка этих детей поступает с нами вот так. Неужели ей все равно, что чувствуют девочки и через что им приходится пройти?

Люди бывают такими мелкими. Все мы бываем мелкими. И мелочными. Словно сидим в песочнице. Но у меня нет лишних сил на то, чтобы проявлять понимание и эмпатию. По крайней мере, сейчас, когда сама я двигаюсь на ощупь и рискую провалиться обратно в черную дыру.

* * *

Ничего не меняется. Люди переживают кризис, завидуют, негодуют. Есть те, кто очень сочувствует Матсу в эти годы. Как ему, должно быть, тяжело находиться в моей тени, когда я забираю весь кислород со своей трилогией о Май. Он смеется и говорит: «Женщины жалеют меня, а мужчины презирают за то, что у меня успешная жена». А если бы было наоборот, разве кто-нибудь бы заметил? Мужчина совершает «прорыв», зарабатывает деньги, а рядом с ним жена, которая тоже пишет и издает книги, но продаются они хуже? Мы живем вместе и пытаемся сделать так, чтобы у каждого была возможность писать то, что хочется. И это нам удается.