Одиссея. В прозаическом переложении Лоуренса Аравийского

«Когда она говорила, от душевного смятения у меня возникло одно желание — заключить в объятия призрак моей матери, хоть она и мертва. Трижды, желая обнять ее, простирал я к ней руки. Трижды, как тень или сон, она ускользала из рук. Горечь и боль нарастали в сердце, и я воскликнул в отчаянии:

— Мать, почему ты избегаешь любящих объятий того, кто так тоскует по тебе? Даже в аду мы можем найти ледяное утешение в слезах на груди друг у друга? Или ты — лишь видение, посланное страшной Персефоной, чтобы умножить горечь моей боли?

— Мое дитя, мое злосчастное дитя, — отвечала она, — кому на земле приходится тяжелее, чем тебе? Это не обман и издевка Персефоны, дочери Зевса, но судьба всех смертных после кончины. Жилы больше не скрепляют нашу плоть и кости. Их поглощает страшный жар испепеляющего пламени, когда жизненная сила покидает белые кости, и душа выскальзывает, как сновидение и порхает в воздухе. Спеши же назад, в сияние дня, и запоминай все, что ты видишь, чтобы потом пересказать своей верной жене.

«Пока мы говорили, подошло множество женщин: грозная Персефона послала ко мне жен и дочерей великих героев. Они кружились вкруг черной крови, пока я решал, как поговорить с ними. Я снял обоюдоострый меч с мощного бедра и не дал им навалиться всем разом на кровь. Они подходили по очереди и называли себя, и я спрашивал их по одной.

«Первой подошла высокородная Тиро, назвавшаяся дочерью благородного Cалмонея. Она была замужем за Крефеем, сыном Эола. Она полюбила бога реки Энипей, прекраснейшего потока на земле. Она часто бродила по берегам этой очаровательной речки, пока однажды Бог-Земледержец не принял обличие речного бога Энипея. В этом виде он возлег с ней там, где бурный поток впадает в море. Темно-синий вал встал горой и укрыл бога и смертную. Он расстегнул на ней пояс девственности и погрузил ее в сон. Когда он завершил любовный порыв, он взял ее за руку, окликнул по имени и сказал: «Радуйся^[65], о жена, любимая богом. Когда завершится год, ты родишь прекрасных детей — соитие с богом не бывает бесплодным. Заботливо корми и расти их. А сейчас иди домой и храни тайну нашей встречи. Но знай, что я — Посейдон, Потрясатель земли». Он погрузился в белопенное море, а она понесла и родила Пелия и Нелея. Они выросли и служили Зевсу душой и сердцем. Пелий пас овец на равнинах Иолка, а Нелей построил себе дом в песчаном Пилосе. Царственная Тиро родила сынов и Кретею — Эсона, Ферета и лихого колесничего Амифаона.

«Я увидел и Антиопу, дочь Эзопа. Она гордилась ночью, проведенной в объятиях Зевса. От него она понесла двух сыновей, Амфиона и Зета, основателей семивратных Фив. Они и укрепили город, потому что даже богатыри не могли жить на открытой равнине без прикрытия стен и башен.

«Вслед за ней пришла Алкмена, жена Амфитриона, которая родила от Зевса мужественно-терпеливого Геракла Львиное Cердце. Пришла и Мегара, дочь гордого Креона, ставшая супругой мощного сына Амфитриона^[66].

«Я увидел Эпикасту, мать Эдипа. В неведении она совершила грех и повенчалась с собственным сыном. Ее сын, убивший своего отца, стал ей мужем. Но боги раскрыли правду. Для Эдипа они придумали жестокую казнь. Он мучился от раскаяния, правя кадмейцами в возлюбленных Фивах, а она сама ушла к Аиду, грозному хранителю врат Ада. Она перекинула петлю через стропила в своих чертогах и погибла, обезумев от угрызений совести, а ее сын остался один страдать от Мстительниц Эринний, вызванных проклятием матери.

«Подошла и лучезарная Хлорида. Восхищенный ее красотой, Нелей отдал целое состояние за ее руку. Она была младшей дочерью Амфиона сына Иаса, бывшего как-то королем в Орхомене Минийском. Хлорида царствовала в Пилосе и родила мужу славных детей: Нестора, и Хромия, и величественного Периклимена, и еще дочь Прекрасную Перу, подлинное чудо света по красоте, к которой сватались все соседи. Нелей объявил, что отдаст ее тому, кто вернет из Филакии скот, угнанный грозным Ификлом. Трудная была задача — отбить широколобых быков, такая трудная и опасная, что никто не брался, только один рыцарственный провидец, и тот удачи не видал. Боги были против него, и он оказался в плену у грубых пастухов. Так проходили дни, и уходили месяцы, но только по истечении года мощный Ификл отпустил его — в награду за его предсказания. Так исполнилась воля Зевеса.

«Я увидел и Леду, жену Тиндарея, родившую ему отважных близнецов: Кастора, укротителя коней, и мастера кулачного боя Полидевка. Хоть они давно покрыты плодородной землей, но в некотором смысле живы и поныне. Зевес по воле своей дал им чередовать день жизни и день смерти, по очереди. То один из них жив, то другой, но бессмертными считаются оба.