Одна из нас мертва

«Чуть не забыла сообщить тебе, на случай, если ты все же появишься: я сижу за столом с несколькими своими подругами. Ты узнаешь нашу компанию по брюнетке, которая сразу бросается в глаза из-за своего чересчур обколотого лица и перекачанных грудей».

И нажала на «отправить».

Экран телефона Оливии осветился опять, и на нем вспыхнула надпись: «Шеннон». Мое сердцебиение участилось, и я почувствовала, как мое лицо краснеет. Я оглядела бар и увидела Оливию, возвращающуюся из туалета. Она была похожа на Чеширского кота с этой своей широкой улыбкой, в которой были видны все ее зубы. Я едва не взорвалась, но вместо этого сделала глубокий вдох и большой глоток шардоне.

– Кто хочет потанцевать? – спросила Оливия, вихляя бедрами в такт музыке.

Я не сразу решила, что́ буду делать. Эта гребаная стерва развела меня. Я сделала еще пару глубоких вдохов, решая, не броситься ли мне через стол и не расквасить ли ей лицо, сведя на нет эффект от всех ее пластических операций. Мое тело напряглось. Я могла бы прикончить ее прямо сейчас. Я сделала еще один глубокий вдох, пытаясь собраться. Я знала, что сделала Оливия, но Оливия не знала, что я знаю. Так что я контролировала ситуацию, и преимущество было на моей стороне. Я могла бы пойти вразнос, наорать на нее, устроить сцену и выйти из членов клуба, вообще отказавшись разговаривать с ней. Я обдумала этот вариант.

Но затем я снова посмотрела на нее, посмотрела, как она вихляет бедрами, подпевает и пытается заставить всех остальных тоже пойти танцевать. Я смотрела, как она поднимает руки и как они опускаются вниз, гладя ее тело, как гребаные змеи, пока она старается двигаться в такт музыке. Я смотрела, как она улыбается и смеется и впитывает в себя внимание мужчин, толпящихся у стойки бара. И в эту минуту я решила, что не стану на нее кричать, не стану устраивать сцену, не стану ее материть. Я просто сделаю вид, будто все отлично. Я овладела собой и заставила свои губы изогнуться в улыбке. Встав со своего стула, я присоединилась к ней, вихляя бедрами. Остальные тоже вышли на танцпол. Оливия подняла бровь, глядя на меня, и улыбнулась в ответ. Она не знала, что ее дни сочтены.

57. Оливия

После нескольких песен мы вернулись на свои места. Я удивилась тому, что Шеннон присоединилась к нам и тоже пошла танцевать. Впрочем, когда ты отвергнута и в отчаянии, ты порой делаешь то, что совсем на тебя не похоже. Она уже давненько не поглядывала на свой телефон и явно решила, что тот, с кем у нее назначено здесь свидание, не придет. Конечно, откуда ей знать, что это не так. Я хихикнула и сделала еще один глоток из своего бокала. Шеннон надо напомнить, каково теперь ее место в Бакхеде, и наилучший способ это сделать – убавить ее уверенность в себе. Когда-то она проделала это со мной.

Четыре года назад на самом главном в том году торжественном приеме Бакхеда Шеннон напилась (с тех пор ничего не изменилось) и рассказала всем о моем прошлом, о котором я поведала ей по секрету. Она сообщила всем, что мой отец был арестован, что он занимался сомнительными делами и потерял все свои деньги. Она весь вечер унижала и высмеивала меня, изваляла меня в грязи и притом упивалась всем этим, как будто то была игра. С тех пор люди стали смотреть на меня и Дина немного иначе. Мы больше не были утонченными и шикарными Новаками, мы были Новаками, пролезшими без мыла, и в конце концов мы приняли эти роли, ведь легко быть теми, кем вас считают другие. Более того, многие годы женщины Бакхеда называли меня Немо, по первым слогам выражения «новые деньги»[18], постоянно напоминая мне, что я не такая, как они. Я могла бы поговорить с ней, объяснить, какое зло она причинила мне, но это было бы неинтересно. Прощение скучно, а вот месть… месть увлекательна! Предай меня однажды, и я буду хоронить тебя заживо медленно, мало-помалу, лопата земли за лопатой.

Я слышала, как некоторое время назад она говорила о знакомствах по интернету, и с тех пор начала постоянно мониторить популярные сайты знакомств, проверяя, не выложила ли она там свои данные. И несколько недель назад я наконец обнаружила ее. Она не стала задавать вопросы – отчаявшиеся женщины их не задают. Мне было интересно, как долго я смогу играть эту роль. Может, мне стоило бы ее куда-то заманить? Или так унизить ее, чтобы она больше никогда не смогла появиться на людях? Смогу ли я заставить ее чувствовать то же самое, что она когда-то заставила чувствовать меня? Заставить ее оказаться в роли, которую для нее написала я? А может быть, я сумею наконец высыпать в ее могилу последнюю лопату земли, чтобы она навсегда осталась там, где ей самое место, – в шести футах под нами.

– Это было очень весело. Спасибо, что пригласила меня, Оливия, – сказала Шеннон с улыбкой.