Одна маленькая вещь

– Куда? – она улыбается, вовсе не понимая, чего я от нее хочу.

– В полицию. Мне нужно туда. Тут меня никто не слушает.

Улыбка гаснет, лоб неодобрительно хмурится.

– Ты должна вернуться в класс, Бэт.

В этот момент я теряю терпение. С потемневшим взглядом упираю руки в бока и мерю методиста взглядом.

– Всю мою жизнь вы, учителя, говорите, что нужно выступать за то, что правильно. Что если кого-то обижают, мы должны защитить. Если случилось что-то плохое – не отворачиваться. Что достаточно одного голоса, чтобы все изменить. Ну, так я – этот голос, – бью себя рукой в грудь.

В помещении повисает тишина. Учителя и администрация смотрят на меня в упор. Я могла бы начать кричать, но вскидываю голову и не отвожу взгляда. Я все делаю правильно и не стану стыдиться.

– Прошу, – обращаю к методисту свою последнюю мольбу.

Она вздыхает, но кивает.

– Окей. Я отвезу тебя туда.

– Эмма, вы считаете, это разумно? – вмешивается мистер Гири.

– Да, считаю. Это полицейский участок. Что там может случиться?

Надеюсь, справедливость восторжествует.

* * *

В участок мы едем молча. Мисс Танненхауф не включает музыку, так что в машине слышны лишь звуки мотора ее белой «тойоты камри». Я впиваюсь пальцами в колени, желая, чтобы мы быстрей доехали.

Мисс Ти все посматривает на меня вопросительно. Но я не хочу говорить о Чейзе.

Опережаю ее вопрос.

– Я подписала договор со своими родителями.

Надеюсь, это откровение отвлечет ее от случившегося. В любом случае не знаю, как отвечать на ее вопросы. Он мне не парень. Он парень, с которым я переспала. Парень, который занимает мои мысли. Парень, который заставляет мое сердце биться быстрее. Парень, который убил мою сестру.

Кто-нибудь может ответить на это все?

– Договор? Что-то вроде поведенческого договора? – мисс Ти кажется заинтересованной.

– Я нашла его в интернете, – объясняю я, – и скопировала слово в слово. Может, меня стоит исключить из школы за плагиат?

Она улыбается.

– Думаю, это простительный случай.

– Надеюсь на это. Пока все работает. Я вернулась в приют, и родители согласились, чтоб я подала заявление на поступление в колледж Айовы.

– Ну, это воодушевляет.

– Ага. – Я замолкаю. Мои темы для разговоров исчерпаны.

Мисс Танненхауф начинает.

– Бэт, если есть что-то, о чем ты хочешь рассказать, мои двери открыты. Я всегда готова выслушать.

Полицейский участок уже недалеко, и я со смехом думаю, что никогда не предполагала, что буду так рада его видеть.

– Спасибо, мисс Ти, – говорю я и выскакиваю из машины раньше, чем она полностью останавливается.

Внутри полицейского участка Дарлинга на удивление тихо. Полагаю, у нас тут не так уж много преступников. Дальше в углу я замечаю маму Чейза. Она встает при виде меня.

– Кэти! – вскрикивает она в тревоге. – Что ты тут делаешь?

Я чувствую себя ужасно. Знаю, что должна сказать ей правду о том, кто я, но не могу найти слов. Стою несколько секунд, как будто пригвожденная к месту, и спрашиваю себя, как отвечать.

В конце концов я просто задаю вопрос:

– Где Чейз?

– Его задержали, пока не подъедет адвокат моего мужа. – Пальцы у нее такие же красные, как и у меня. Она тоже нервно перебирает ими.

Ее ответ расстраивает меня. Нет причин, по которым Чейз мог бы быть задержан. Нет вовсе никаких причин, по которым он должен быть тут.

Без лишних слов я спешу к стойке.

– Я Элизабет Джонс.

За спиной слышится громкий вздох.

Поморщившись, я прилагаю все усилия, чтобы игнорировать миссис Стэнтон, и продолжаю говорить.

– Мне нужно сделать заявление о сегодняшнем инциденте в старшей школе Дарлинга.

Офицер смотрит моргая. Он так молод, что я невольно спрашиваю себя, не учится ли он сам в школе.

– Э, ладно, – он роется в ящиках стола, вынимает лист бумаги и кладет его на стойку: – Заполните это.

– Мне нужна ручка. – Я пришла без рюкзака, все мои вещи остались в школе.

– Вот, – он быстро кладет на стойку ручку.

Я нахожу в себе смелость посмотреть через плечо. Мать Чейза стоит рядом, но я не вижу в ее глазах осуждения, как опасалась. Она, кажется, больше растеряна, чем злится.

Хватаю черную ручку и начинаю заполнять форму, вписывая имя, адрес, возраст. Для заявления оставлено порядка двадцати строк. Я прикусываю нижнюю губу. Что я могу сказать, чтобы убедить их в невиновности Чейза? Офицер, кажется, не поверил мне. Полагаю, им нужны подробности. Нужно ли рассказывать им о поцелуе? Боже, я не хочу делать это, особенно когда мать Чейза тут. Проверят ли они телефон Джеффа? Я бы поставила все деньги, которые у меня есть, на то, что это он звонил, притворяясь офицером-куратором. И он – точно тот, кто включил сигнализацию.

Я знаю, что все это правда, но как доказать? К счастью, мне это и не приходится делать.

Слышу жужжание, поднимаю голову и вижу, как Чейз входит в металлические двери.

– Я еще не сделала заявление, – выпаливаю я.

Он пожимает плечами.

– Ты и не должна. Мой куратор подтвердил, что не звонил мне. Офицер сказал, что это был ложный звонок.

Я вздыхаю с облегчением.

– Так ты теперь свободен?