Одна на миллион (СИ)

— Ты не слышала? — Никита на секунду поднял на меня свой удивленный взгляд. — А объявления? А взмыленный Зойкин вид?

Я пожала плечами.

— Я не читаю дурацкие школьные объявления. А на Зою мне и тем более все равно.

— В этом году все по—другому будет, — Никита быстро защелкал по клавишам ноутбука, а затем снова наклонился к стереосистеме. Он выглядел серьезным, и я чувствовала себя неловко от того, что отвлекаю его глупыми вопросами. — В смысле, абсолютно все. Зоя хочет, чтобы последний звонок стал для нее репетицией перед шикарным выпускным, ее папочка все оплачивает, наш директор ничего против не имеет и лишь тычет пальцем в тех, кто должен все исполнить.

Я стянула с плеча сумку и кинула ее на пол. Обошла стол с ноутбуком и всякими проводами и встала за Никитой. Со спины он выглядел крупнее: его плечи сутулились, а ловкие пальцы быстро перебирали различные переключатели на стереосистеме. Он так и не вытащил черный маркер из—за уха.

— Значит, на последний звонок я не иду, — подытожила я. — Я думала, все будет спокойнее: прочитали стихотворения, послушали поздравления учителей, поплакали — кто от горя, кто от радости — и разошлись. На супер шоу я не подписывалась.

Никита замер. Его руки на мгновение сжались в кулаки. Он тяжело вздохнул.

— Уверен, что все будет не так плохо, — Никита выпрямился и подмигнул мне. — В конце концов, ради космического представления же можно прийти?

— Нууу, — неоднозначно протянула я, потому что не знала, что ответить.

На последнем звонке мы с Варей планировали обсудить и осудить длину школьной формы, которую наши одноклассницы купили ради одного дня, словно свадебное платье, съесть свои положенные куски большого поздравительного торта в виде золотого колокольчика с мятной прослойкой и завалиться ко мне с заранее купленной бутылкой шампанского. В эти планы никогда не входило претенциозное появление в актовом зале под ручку с одним из одноклассников в накрахмаленных черных брюках и подпевание грустным песням про то, что школа — лучшее время в моей жизни.

— Я буду рад, если ты передумаешь. Шоу будет отменным! — Никита смешно сощурил нос, и я улыбнулась, хоть и не очень хотела.

— Верю на слово.

Никита снова обратился к ноутбуку, а я решила оглядеться. Со времен моего последнего визита в актовом зале мало что изменилось. Разве что только новые световые прожекторы, благодаря которым Никита позволил мне побывать в космосе.

— Я все еще работаю над списком песен.

Я вздрогнула. Голос Никиты прозвучал слишком близко. Я не заметила, как он подошел, и теперь Никита стоял буквально в полуметре от меня.

— Прости, не хотел напугать тебя, — Никита сделал шаг назад.

Только тогда я заметила, что из колонок раздается музыка. Я знала эту песню.

— “Одна на миллион”? — спросила я, а потом зачем—то уточнила: — Из того фильма про женщину секретного агента?

— Понятия не имею, откуда она, — Никита пожал плечами, — Но звучит очень мелодично.

Песня была замечательная — она засела у меня в плеере с того самого момента, как я услышала ее по телевизору.

— Думаю, что предлагать потанцевать тебе нет смысла? — предположил Никита.

В мыслях я решила, что ни в коем случае не буду танцевать с этим безрассудным авантюристом с чересчур очаровательной улыбкой и подозрительно искрящимися глазами. Но мой голос произнес другое:

— Почему бы и нет. Тем более, что ты обещал хранить молчание.

Я не оставила сама себе выбора. Никита, казалось, был удивлен не меньше моего. Он несмело подошел ко мне и положил обе руки мне на талию. Они были тяжелые, словно весили не меньше тонны. Я расположила свои ладони у него на плечах и только тогда осознала, насколько он выше меня.

Медленно двигаться по сцене в такт музыке мы начали только под конец первого куплета. Я знала эту песню наизусть, и мне большого усилия стоило не начать подпевать ей. Я отводила глаза в сторону каждый раз, когда чувствовала на себе взгляд Никиты. Мне было неуютно в его объятиях, но мне не хотелось прерывать танец и бежать от слишком близкого контакта с чужим телом сломя голову. От Никиты пахло одеколоном, но не тем, что забирается в пазухи, словно скунс, (а именно такой был у маминого дружка), а приятно терпким с запахом лимонного дерева.

Мне никогда не было так спокойно и тяжело одновременно. Я понимала, что мы танцевали не больше полминуты, но для меня они удивительным образом длились целую вечность. Не помню, как замерла на месте, а затем отстранилась от Никиты. Он не выглядел удивленным, казалось, он изначально ожидал чего—то подобного.

— Все в порядке?

— Да, я просто … , — я осеклась, нахмурив брови. — Покажешь, что еще умеют эти космические прожекторы?

Никита улыбнулся, но совсем не так, как он улыбался до этого. Никогда раньше я не замечала, насколько сильно меняется выражение лица человека, когда он чуть опускает уголки губ вниз.

У светосистемы оказалось более четырех режимов. Никита определял их как разные стадии “космичности”. Он указал мне на место в центре актового зала, куда нужно встать, чтобы оказаться в самом центре Вселенной.