Одна на миллион (СИ)

— Не думаю. Она не такая, как другие. Она знает себе цену, она всегда видит проблему и знает ее решение еще до того, как другие успевают вникнуть в суть. Она очень умная и по—настоящему красивая, хоть и сама этого не понимает. Иногда мне кажется, что все испортится, если она узнает о моих чувствах … В том смысле, что я больше не смогу смотреть на неё, не испытывая чувство неловкости.

— А если она тоже тебя любит?

— А если нет?

— То есть, ты предпочитаешь сидеть с выигрышными картами на руках и все равно пасовать?

— Ты предлагаешь мне бросить все и пойти ва—банк?

— Нет! — я подняла руки в оправдательном жесте. — А то потом еще будешь обвинять меня в том, что твое сердце разбито.

Я хотела пошутить, но только тогда, когда слова слетели с моих губ, я поняла, что прозвучало это слишком грубо.

— Не бойся, — Никита сел. — Не буду.

Он ловко поднялся на ноги, и я сделала тоже самое.

— Не обижайся, — я поджала губы. — Я плохой человек, именно поэтому у меня нет друзей. Не всегда удается держать язык за зубами.

Никита улыбнулся. Теперь его улыбка показалась мне усталой и вымученной, и от этого я почувствовала себя еще хуже.

— Я не из обидчивых, — Никита махнул рукой. — Просто спина затекла. Вроде как твоя очередь задавать вопрос.

Никита присел на ближайшую к нам скамейку, одну из многих расставленных плотными рядами по всему периметру актового зала.

— Не думаю, что это хорошая идея. Вдруг я еще что—нибудь ляпну.

Я подняла с пола Никитину толстовку и положила ее на край сцены. Никогда в жизни я не была такой разговорчивой, как тогда — казалось, словно я проговорила весь свой недельный максимум.

Я притворно зевнула и потянулась.

— Если честно, я бы с удовольствием уже легла спать. Сегодня встала очень рано, и … — я осеклась,поймав себя на мысли, что пытаюсь оправдаться. — Я устала,в общем.

Никита встал и огляделся по сторонам.

— Сдвинем несколько скамеек, будет вместо кровати. За кулисами есть кое—какой реквизит. Можно подложить его, чтобы было не так жестко спать.

— Ладно, — кивнула я, и когда увидела, что Никита собирается мне помощь, выставила руку вперед. — Я справлюсь сама. Спасибо.

Никита сел обратно на скамейку с выражением щенка, которого не пустили на улицу. За кулисами я нашла огромный кусок поролона в виде выпускного колокольчика, спрятанный в самом дальнем углу. Разумеется, Зое на ее последнем звонке подобное старье не нужно, и именно поэтому оно вместе с прочей пыльной мишурой скинуто куда подальше.

Вытащив поролоновый колокольчик вместе со старым костюмом Снегурочки на сцену, я спустилась в зал и принялась сдвигать скамейки. Это удалось мне не без труда — дерево оказалось тяжелым, хоть и выглядело изящно и не массивно. Никита следил за мной все это время — мне не надо было поднимать на него взгляд, чтобы понять это. Разместив колокольчик на скамейках как матрас, а голубую шубу Снегурочки как простынь, я осторожно прилегла. Под голову пришлось подложить собственные ладони — сумка с учебниками оказалась слишком жесткой альтернативой подушке.

— Удобно? — спросил Никита, когда, спустя минут десять я наконец перестала вертеться и более или менее устроилась.

— Могло бы быть и хуже, — перевернувшись лицом к стене и спиной к нему, ответила я.

— Сладких снов.

— Спокойной ночи.

Вскоре я услышала за спиной сначала скрип скамеек, а затем и половиц. Обернувшись, я увидела, как Никита тащит со сцены шубу Деда Мороза. В какой—то момент он остановился на месте, надел ее и погладил себя по невидимой бороде, приговаривая что—то одними губами. Я хихикнула в кулачок, чтобы не привлекать к себе внимание.

Когда Никита улегся, я снова повернулась к стене. Спать мне не хотелось, и даже тогда, когда Никита где—то за моей спиной тихонечко засопел, я продолжала смотреть в одну точку, думая обо всем одновременно. Мне казался странным или даже диким факт того, что я лежала в актовом зале после закрытия школы и собиралась укладываться здесь спать, и это буквально в паре шагов от мальчика, с которым я была знакома одиннадцать лет, но которого практически не знала. Это и смущало меня и заставляло в предвкушении ожидать завтрашний день, чтобы Никита повел меня в такие уже знакомые кабинеты, на которые я смогу взглянуть совершенно по—новому.

С мыслью о том, что Варя убьет меня, если я не использую эти дни для того, чтобы, наконец, отдохнуть, я закрыла глаза и практически сразу же отключилась.

Проснувшись посреди ночи, я обнаружила сложенную Никитину толстовку под своей головой.

========== Глава 4 ==========

Комментарий к Глава 4

* бас-гитарист Led Zeppelin, мультиинструменталист.

** - Talking to the Moon (Bruno Mars)

На следующий день я проснулась от того, что кто—то варварски шумел прямо у меня под ухом. Я открыла один глаз. Привыкшая видеть вокруг себя космический полумрак, я немного огорчилась, когда в лицо ударил свет дневной лампы, тускло освещающий деревянные стены актового зала. Странно, но раньше я никогда не замечала, что они выполнены в стиле мозаики — деревянные прямоугольнички от бежевого до красного складывались в большие ромбы.