Одна на миллион (СИ)

— Не поможешь мне? — Никита поднял вверх мокрую руку с кухонным ножом.

— Не в состоянии справиться с тремя картофелинами? — возмутилась я, но все—таки, встала и подошла ко второй раковине. Никита протянул мне свой кухонный нож и скинул в мою раковину самую большую картофелину.

— Твои родители не поднимут панику от того, что их дочурка пропала без вести? — спросил он, слегка толкнув меня плечом.

— Мать уехала со своим дружком отдыхать в Италию. Не думаю, что ей есть особое дело до того, во что вляпалась ее непутевое и бестолковое чадо.

Я бросила взгляд на Никиту. Он поджал губы.

— Неважные отношения с родителями?

Я неоднозначно мотнула головой, словно не поняла вопроса. Мне не хотелось жаловаться на свою жизнь человеку, которому это мало интересно.

— Мои отношения с братом едва ли можно назвать идеальными, — сказал Никита, когда так и не получил ответ на свой вопрос. — Я не понимаю, чего именно он от меня хочет: он знает, что я не могу вкладываться в учебу в полную силу, но все равно давит словно пресс в тысячу тонн, — Никита скинул почищенную картофелину в кастрюлю с водой, стоящую на плите, а затем продолжил: — Я домой прихожу только ближе к ночи, чтобы прямо с порога завалиться в кровать и не выслушивать монологи Жени на тему моей бесполезности.

— Мне кажется, моя мать ведет настольную книгу под названием “1000 и 1 косяк моей тупой как валенок дочери”.

— Женя еще год назад продал права на свою настольную книгу “Что делать, если твой брат — человек дождя” Михалкову. Скоро фильм выйдет.

— На вручение премии “Кинотавр” позовешь?

— Боюсь, с любовью моего брата ко мне, “Кинотавр” мы будем смотреть с парковочного места.

Я рассмеялась, и картошка выскользнула у меня из рук, поднимая брызги. Никита охнул, и я взглянула на него — рукав его серой толстовки покрылся мокрыми пятнами. Я рассмеялась еще громче.

— Эй! — воскликнул Никита, и я тут же почувствовала прохладу на щеке и шее.

Противная вода затекала за шиворот, и я запрыгала на месте. Теперь смеялся Никита.

— Я же не специально! — я пыталась возмутиться, но улыбка во все тридцать два зуба не делала меня убедительней.

— А я специально! — Никита высунул язык, а затем забрал мою картофелину и закинул ее вместе с еще одной своей в кастрюлю.

Ужинали мы молча. Никита построил на своей тарелке кучки из переваренной картошки и съедал их одну за другой. По его лицу я видела, что вкус ему не нравится, но он старательно пережевывал сухой картофель и делал вид, словно это самое вкусное в мире блюдо до тех пор, пока я не сказала ему, что он может не строить из себя героя.

Я макала печенье в молоко и по кусочку клала его в рот. На вкус оно оказалось сносным, да и лучше у нас все равно ничего не было.

— У меня аллергия на арахис, — сказал Никита, когда запихнул в рот печенье целиком. — Надеюсь, в нем нет арахиса?

— Увидим секунд через тридцать, — я пожала плечами.

Никита поперхнулся, поднимая пузыри в своей кружке с молоком.

— Ты такая добрая, я просто балдею! — воскликнул Никита.

— А ты что думал, со мной не пропадешь!

Никита согласно закивал головой и засунул в рот еще два печенья. Я сосчитала до тридцати.

Арахиса в печенье найдено не было.

========== Глава 3 ==========

Комментарий к Глава 3

Автор все еще пишет с планшета и будет очень вам благодарен за исправление помарок и недочетов!

Всем отличного отдыха! <3

День, перевернувший всю мою жизнь, начался как обычно. Проснувшись утром в пустой и холодной квартире, я нехотя скатилась с кровати и еще около пяти минут лежала на полу, расправив руки в стороны, словно крылья, и раздумывала о том, стоит ли идти сегодня в школу. Шел четвертый день, как моя мама и ее дружок отправились в путешествие по Италии — четвертое утро, когда я могла наслаждаться своим собственным обществом без нудных нотаций матери по поводу моего внешнего вида и отвратительного поведения. Она имела удивительную суперспособность — найти мою вину даже в плохой погоде или неудавшейся прическе.

Мне нравилось оставаться одной, ощущать себя вольной птицей, способной покорить любую высоту, если ей не будут обрезать крылья. Мне нравилось разгуливать по квартире в одном белье и есть в кровати, нравилось включать музыку на полную громкость и подпевать ей во все горло. Мне нравилось быть одной, но я всегда боялась, что однажды проснусь и пойму, что совершенно одинока. Парадокс человеческой души — мы не хотим иметь дело с людьми, но хотим, чтобы они нас любили.

Из таких людей у меня была только Варя — единственная, кто беспокоился о моем настроении. Варя была тихой по натуре, и мне всегда казалось, что она дружит со мной только потому, что на моем фоне она выглядит ярче. Однажды я честно призналась ей в этом, но она обняла меня и ответила:

— Ты моя лучшая подруга. Мне все равно на то, что творится у тебя в голове, главное, никогда не отказывайся от меня. У меня кроме тебя никого нет.

И я верила и изо всех сил старалась быть хорошим другом.