Одна на миллион (СИ)

Взглядом я проследила за тем, как стул, на котором мгновение назад сидел парень, упал спинкой назад. Именно такой звук падения я слышала и тогда в коридоре.

У Никиты Макарова были светло—русые волосы, торчащие в разные стороны так, словно он только что отодрал себя от подушки, бледно—синие глаза и удивительно широкая улыбка, обрамлённая ямочками на щеках.

Никита Макаров был очень хорош собой, но его дикая энергия пугала меня до чёртиков.

========== Глава 2 ==========

Комментарий к Глава 2

Проявите, пожалуйста, немного спокойствия к возможным глупейшим опечаткам - автор в отпуске без компьютера и мужественно набирает текст на стареньком планшете.

Всем отличного лета :3

Общеобразовательная школа №404 была построена в виде гигантской двухэтажной буквы “Ц”. Ее основную часть составляли учебные классы и столовая, а в так называемом “хвостике” точно друг над другом располагались спортивный и актовый залы. В подвале под ними был бассейн, который я старательно избегала все годы обучения: раздеваться на людях — это как—то не мое. Приходилось рассказывать медсестре про мои страшные вымышленные болезни, которые нельзя было диагностировать, просто бросив на меня беглый взгляд. В то, что холодной осенью я прошлась по улице без куртки и заработала цистит, она верила охотно, а вот для растянутой лодыжки приходилось театральничать.

Когда Никита послал меня за планом эвакуации первого этажа, я задумалась о том, не рано ли согласилась принять участие в его сомнительных мероприятиях.

— Зачем он тебе? — поинтересовалась я, когда Никита снимал такой же план для второго этажа.

— Ты можешь просто довериться мне? — уклоняясь от ответа, спросил Никита.

Я пожала плечами. Я училась с Никитой Макаровым в одном классе долгие одиннадцать лет, но не сказала бы, что хоть что—то о нем знаю. Никита Макаров был одним из тех людей, который со всеми поддерживал хорошие отношения. Если сравнивать людей с шоколадом, то Никита был молочным, который любят если не все, то большинство. Я была горьким — на очень редкого любителя.

— Если я отвечу, что нет, ты обидишься?

— Ну как сказать … — Никита вытащил кончик языка, когда снимал со стены рамку с планом эвакуации. — Я всего лишь хотел помочь тебе не сойти с ума от скуки, но сейчас я чувствую себя крайне уязвленным.

Я отвела взгляд в сторону. На стене точно возле меня висела табличка, цитирующая некоего Дантона.

— “После хлеба самое важное для народа — школа”, — вслух прочитала я.

Никита рядом со мной усмехнулся.

— Кто сказал?

— Дантон.

— Кто он вообще такой?

— Французский деятель, — неуверенно предположила я, ссылаясь на то, что инициалы его имени были “Ж” и “Ж”.

— Я все жду, когда они Эминема цитировать начнут, — Никита зажал под мышкой заламинированный план эвакуации, оставив рамку болтаться на стене оскорбительно пустой, а затем подмигнул мне.

Я неопределенно покачала головой. Ничего не имела против Эминема, просто меня раздражала сама идея этих мотивирующих табличек, на которые все равно никто не обращает внимания.

— Так ты принесешь мне план или как?

— Да, хорошо, — согласилась я.

Никита кивнул и ретировался в кабинет информатики. Я же двинулась в сторону лестницы.

Вернувшись обратно с планом в руках и неприятным осадком на совести где—то внутри, я застала Никиту растянувшимся на полу на животе в странной позе морской звезды. С одной стороны от него были разбросаны цветные маркеры, а с другой — ножницы и обрезки белой бумаги. Из колонок компьютера доносилась ритмичная музыка.

Я подошла ближе. Никита выводил что—то на том, что раньше называлось планом эвакуации. Как оказалось, он левша.

— Где ты была так долго? — спросил Никита, не отрывая взгляд от своего художества.

— Боролась с совестью, — честно ответила я.

— Ну и кто победил?

Я ничего не ответила и лишь положила на пол перед Никитой план эвакуации первого этажа. Парень довольно хмыкнул.

— Ты мне не поможешь? — спросил он.

Я присела рядом с ним на колени, подминая юбку так, чтобы она не задиралась.

— Я бы помогла, если бы знала, что, а главное, зачем, ты делаешь, — я взяла розовый фломастер и начала вертеть его в руках.

— Придумываю нам развлечения, — ответил Никита, сопровождая свои слова неприятным поскрипыванием маркера по бумаге. — Возьми план, который ты принесла.

Я неуверенно притянула схему эвакуации к себе. Зажав ее в руках, словно какую—то ценность, я некоторое время тупо пялилась на нее, раздумывая, стоит ли мародерствовать.

Никита привстал на локти. Из—за воротника его синей футболки выглянул непонятного вида амулет на тонкой черной веревке.

— Обведи зеленым спортивный зал и кабинеты ОБЖ и музыки, — скомандовал Никита.

Я взяла с пола зеленый маркер и положила его себе на ладонь рядом с розовым, сравнивая цвета.

— Почему зеленым? — я вопросительно изогнула бровь.

Никита надрывно выдохнул.

— Что не так с зеленым?

— Все так, просто… Розовый красивее.

— Хорошо, розовый красивее. Ты можешь обвести то, что я тебе сказал, зеленым, а розовым можешь раскрасить все остальное.

— Но…

— Женщина, не доводи до греха!