Одна на миллион (СИ)

Суббота должна была начаться как обычно, но вместо этого ровно в девять часов и пятнадцать минут, когда я стояла напротив большого зеркала в прихожей и пыталась сделать со своими волосами что—нибудь по—настоящему достойное, в мою дверь постучались. Я так и замерла с большой массажной расчёской в правой руке и с несколькими невидимками, зажатыми во рту, потому что не ждала никаких гостей ещё как минимум месяц — именно столько мама с отчимом планировали провести заграницей. Я подумала, что мне показалось, но вскоре стук раздался снова и уже более настойчиво.

Прежде чем открыть дверь, я прильнула к глазку.

— Так, я не поняла, — произнесла я, а затем несколько раз провернула ключ в замочной скважине до характерного щелчка.

За дверью меня ожидала Варя. Она выглядела заспанной, словно буквально только что отодрала себя от кровати.

— Утро доброе, — буркнула она и, нырнув под мою руку, шагнула внутрь квартиры.

— Ага, — кивнула я, закрывая дверь. — Ты чего здесь делаешь?

— Здрасте, приехали! — она потрясла перед моим лицом белым целлофановым пакетом с цветочками.

И тут я вспомнила, что сама попросила её прийти ко мне в субботу утром ещё несколько дней назад — тогда, во вторник вечером, мы провисели на телефоне около двух часов, пытаясь придумать, что же можно подарить Никите на день рождения. У меня уже было несколько маленьких задумок, которые едва ли тянули на полноценный подарок, и потому мне нужна была помощь. Именно тогда мы решили, что подарочное издание книг, написанных по мотивам Никитиной любимой игры, вполне даже сойдёт.

Я вспомнила о том, что ещё долгое время после этого пыталась понять, зачем кому—то писать книги по глупой стрелялке.

— Напомни, почему ты не могла принести мне их в школу? — спросила я, когда Варя, стянув с себя кроссовки, прошла в мою комнату и положила пакет с книгами на кровать.

— Потому что их там пять штук, и ты сказала, что не собираешься таскать с собой три с половиной килограмма бесполезной макулатуры.

— Ах да, точно! — ухмыльнулась я. — Тогда спасибо.

— Не за что, — Варя присела на кровать рядом с книгами. — Я всё равно сегодня ночью очень плохо спала, и поэтому в шесть утра уже была на ногах …

Я проследовала обратно в прихожую, чтобы доделать причёску. Я знала, что Варя продолжит болтать, даже если я выйду из квартиры, и потому со спокойной душой принялась расчёсывать непослушные волосы.

— … я не знаю, что он о себе думает, но, говорю тебе, в следующий раз, когда он позвонит, я … — доносились до меня отрывки Вариного монолога.

Даже не вслушиваясь в его содержание, я знала, что подруга говорит о своём парне. Всё то время, пока она не ела или не спала, она говорила об учёбе; всё то время, пока она не говорила об учёбе, она жаловалась на Максима. Я с лёгкостью представляла, как бедный парень как минимум пять часов в сутки икает без остановки.

— Слушай, он в армии, а не на курорте, — произнесла я одну из дежурных фраз.

— Вот именно, что он в армии, а не в тюрьме, — я услышала, как скрипнула моя кровать под хрупким телом Вари. — И уж позвонить лишний раз ему труда не составит.

Она выглянула из комнаты и прислонилась щекой к косяку. Я повернулась на неё через плечо и театрально закатила глаза.

— Ты звучишь как шестнадцатилетняя девчонка, — прыснула я.

— Но я и есть шестнадцатилетняя девчонка.

— Вот именно! Так что перестань ломать трагедию и лучше подари парню немного любви. Ему итак непросто приходится.

Варя явно была недовольна тем, что я не поддержала её, но всё же спорить не стала.

— Ты в этом пойдёшь на день рождение Никиты? — спросила она, переводя тему.

Я взглянула на себя в зеркало: синие джинсы, зелёный свитер крупной вязки, из—под которого виднелась белая майка, и не до конца доделанный высокий пучок, держащийся на тонне лака и честном слове. Это было не лучшее, что могло бы выпасть из моего шкафа сегодня утром, но это оказалось единственным, что было не в стирке.

— Ты спрашиваешь, потому что интересуешься или потому что осуждаешь? — уточнила я.

Варя ухмыльнулась и подошла ко мне со спины.

— Ты можешь пойти так в школу, но не на день рождения к парню, который тебе нравится, — заключила Варя.

Мои брови поползли вверх от удивления. Я осмотрела подругу через отражение в зеркале и покачала головой. Варя никогда не была человеком, который одевается хотя бы складно, не то, чтобы стильно. Я в сердцах называла её вкус “сносным”: даже тогда она была одета в брюки—капри, из—под которых торчала кромка капроновых носков слишком тёмного для того, чтобы называться натуральным, цвета, в белую блузку с длинным рукавом и в чёрные туфли на невысоком каблуке.

— Спасибо, эксперт в области моды, — прыснула я.

Варя покачала головой и, резко развернувшись, исчезла за дверью моей комнаты. Я подумала, что она обиделась, и уже собиралась было позвать её, но вдруг она снова появилась в коридоре, держа в руках моё любимое платье янтарного цвета.

— Это надень, пока оно ещё сходится у тебя в груди и бёдрах.