Одна на миллион (СИ)

Никита появился в гостиной спустя некоторое время. Я не знала, где он был, но видела, как после того, как мы вручили ему подарки, он удалился вместе с ними в другую комнату, единственную, которую мне не показывали. Я знала, что там отдыхает больная бабушка Семёна, и потому не настаивала на экскурсии.

— Спасибо, — Никита неожиданно зашептал мне на ухо, отчего кожа на шее покрылась мурашками.

Я немного отклонилась от него назад и вопросительно вскинула брови.

— За что?

— За всё, но за подарки в частности. Ты лучше всех.

Я закусила губу:

— Рада, что тебе понравилось. Но то, на что ты потратил последний кадр … Вам должно быть стыдно, молодой человек!

Несколько дней назад, когда я пыталась придумать, что же подарить Никите Макарову на день рождения, я решила, что ему будет приятно получить ту самую фотографию себя в защитном костюме и противогазе. И когда красноволосая женщина, работающая в фотоателье, выдала мне все снимки со старой плёнки, я без зазрения совести выкинула все, что не принадлежали нам с Никитой. Как оказалось, последний кадр он потратил на то, чтобы сфотографировать себя на фоне спящей меня (и не мило спящей, а спящей с открытым ртом и головой под таким углом, что мне потом не стоило удивляться, почему так сильно ноет шея).

— Но ты была такая милая!

— У меня слюна по подбородку стекала!

— Именно, — с невозмутимым лицом произнёс Никита после короткой паузы.

Я смущённо отвела взгляд в сторону, туда, где Ян с Семёном молча доедали остатки торта. Заметив, что я смотрю на них, Ян подмигнул мне, замерев с чайной ложкой во рту, а затем слегка отклонился назад и сделал музыку в проигрывателе немного погромче.

В какой—то степени это позволило нам с Никитой оказаться в уединении — приходилось шептать прямо в уши, чтобы услышать друг друга.

— Мне нужно тебе кое—что сказать, — шепнула я, прижавшись щекой к Никитиной щеке.

— Что же? — спросил он.

— Я совсем их не знала, но … Твои родители гордились бы тобой. Они были бы счастливы, если бы увидели, каким замечательным человеком вырос их сын.

Я не была уверена до конца, что сказала правильные слова, но мои сомнения развеялись сражу же, как только Никита, отстранившись, завёл выбившуюся из пучка прядь волос мне за ухо и одними губами сказал “Спасибо”.

Никита вызвался проводить меня до дома. Точнее, не вызвался, а просто подхватил мою сумку с крючка, когда я засобиралась домой, заверил Юлию Александровну, что вернётся максимум через час, и вышел из квартиры. Уже на улице мне удалось вернуть право на обладание своей сумкой, а заодно и рукой Никиты, за локоть которой он сам предложил мне зацепиться.

— Было здорово, в общем, — сказала я, когда мы миновали парикмахерскую, из которой доносились знакомые хиты прошлого десятилетия. — У Сёмы очень классная семья.

— Знаю, — сообщил Никита.

— Я всегда хотела иметь сестру, но, с другой стороны, мне всегда нравилось проводить время в одиночестве. Знаешь, никаких тебе соплей, делёжки игрушек и нытья по поводу того, какой мультик посмотреть перед сном … Но теперь, я даже не знаю. Сидя там, за столом, в окружении, переполненном семейной заботой, я чувствовала себя частью чего—то особенного, чего—то большого и значимого.

Никита над моим ухом приглушённо хмыкнул, а затем накрыл мои пальцы, цепляющиеся за его локоть, своей ладонью буквально на мгновение.

— Ты, Маргарита, как маленький ребёнок, заново познающий мир, — я увидела, что на его губах играет улыбка.

— Неправда, — произнесла я. — Просто раньше круг моих интересов включал в себя лишь учёбу и Варю, а теперь …

Я замолчала, пытаясь подобрать слова так, чтобы не навязываться.

— Что теперь? — нетерпеливо уточнил Никита.

Я пожала плечами.

— А теперь кое—что изменилось, и мелочи человеческого счастья мне больше не чужды.

Я улыбнулась собственным словам и опустила взгляд на свои красные лодочки, мелькавшие на фоне серого асфальта. Никита молчал. С одной стороны, мне очень хотелось узнать, о чём он думает, но с другой я не на шутку боялась, что в его мыслях мне попросту нет места.

— Ещё раз спасибо за подарки, — сказал он спустя некоторое время.

В тот вечер было теплее, чем это обычно бывает в начале мая. И даже солнце уходило за горизонт намного медленнее, словно позволяя нам подольше насладиться тем, что мы имели на тот момент — до тех пор, пока не наступит ночь, разделяющая всё на вчера и сегодня.

— Не за что, — небрежно обронила я, словно для меня это и вправду не было большим делом.

Но по факту я до последнего момента не была уверена в том, что сделала и купила нужные вещи — мне казалось, что не существует рецепта идеального подарка для неожиданно ставшего мне таким близким человека. Но на губах Никиты продолжала играть улыбка, а это значило, что я попала, как минимум, в восьмёрку по десятибалльной шкале.