Однажды, в галактике Альдазар

— А никак, — хохотнул Егор, — потому что она, наверное, должна рушиться. Даже если это пиздецки больно. Потому что разбиваться на ошмётки и косо-криво сшивать себя заново — это, знаешь ли, человеческая жизнь. У некоторых на выходе ещё и что-то толковое получается… Ладно, меня занесло. Сам факт: нравится тебе или нет, но люди не идеальны. Знаю, что вы, боги новой эры, задумывались совершенными, непогрешимыми и прочая, прочая хрень вниз по всем девяти кругам пропагандистского ада. Но вы в итоге выбрали быть людьми, так? Хотя бы потому, что выбор у нас исключительно человеческая прерогатива. А люди не идеальны, знаешь? Не бывают идеальных, что бы некоторые сами о себе там ни воображали в своих влажных мечтах. И невозможно создать идеальных, как бы ни изгалялись психи всех времён и народов, мечтающие вывести сверхчеловека очередным больным методом. Мы все с дефектом, Родас. И базово это означает всего лишь наше право выбирать, чувствовать и ошибаться. И именно это в итоге делает людей совершенно ужасными тварями и совершенно прекрасными созданиями. Это у нас, так сказать, перманентное два в одном.

Родас наблюдал, как Егор смотрит куда-то вглубь себя, вспоминая тот момент, когда жизнь его разрушилась до основания. Дурашливая маска на миг опустилась, обнажая до самого дна нечто крайне интересное, ранее Родасом не вполне замеченное.

Выбор — человеческая прерогатива. Он лишает идеальности, делает людей ужасными и прекрасными одновременно…

Ему нравилась эта формулировка. Она была созвучна с теорией звёзд и колодцев.

— А теперь про любовь, — вздохнул Балбес. — И не то чтобы я был великим спецом в этом, хорошо? Ни одно моё увлечение не длилось дольше одной ночи…

Глаза его серые, очень холодные и полны до краёв чего-то, чему нет названия. Костюм серый, в цвет глаз, а губы кривятся в этой неподражаемой, острой усмешке. Он копия своего родителя — и совершенно другой одновременно.

У них совершенно разные черты, но Егору кажется, что он смотрит в зеркало.

— Есть планы на ночь? — он и сам не понял, зачем спросил.

Усмешка напротив стала ещё острее.

— Ты, как и папочка, трахаешь всё, что движется, включая амо и всяких коронованных гвадских сук? Извини, разочарую: перетопчешься. Хотя… возможно, однажды… можешь, так и быть, пока что думать обо мне. А ты будешь думать, не так ли?

Не хотелось признавать, но…

— Буду.

Родас смотрел на Егора со всё возрастающим подозрением и интересом. Желание узнать, что за ерунда приключилась в его жизни, превратилась в наглядную потребность.

И это уже не говоря о том, что он наконец-то узнал эти холодные глаза — пусть и видел их на куда более взрослом лице, но такое не забывается.

И не сказать, чтобы это знание добавило ему спокойствия.

— Но всё-таки, давай о любви, — продолжил Егор безмятежно. — Кат также не из тех, станет спрашивать дважды. Она в отношениях разбирается примерно так же, как ты. То есть — чисто теоретически. И надо сказать, что у неё с пониманием полутонов… ну, примерно так же туго, как у тебя. Но у тебя по жизни есть читкод в виде телепатии. А она просто в девяти случаях из десяти предпочитает жить по принципу парень сказал — парень сделал. Потому, нравится тебе это или не особенно, но выбирать всё равно придётся. И быстро. Потому что, если протормозишь, имеешь все шансы потерять её. Грубо говоря, ход сейчас только за тобой. И я бы не советовал ждать долго, если ты понимаешь, о чём я.

— Хорошо, — отозвался Родас задумчиво.

Егор вздохнул.

— Твоя проблема, парень, в том, что ты слишком много думаешь. И теоретизируешь. В общем, говорю прямо: не жди вечера. Иди к ней. И действуй по обстоятельствам. Но так, чтобы до неё дошла твоя точка зрения! То есть, рот открывать не обязательно. Как минимум, для разговора точно.

Родас медленно кивнул.

Он, определённо, понял.

*

5

Кат вернулась.

Узнав об этом, Родас волевым усилием отодвинул все рабочие моменты и практически сбежал с очередного заседания совета, мотивировав это “личными обстоятельствами”.

Долос скроил самое скептическое лицо, на которое только был способен, но встретился глазами с Родасом — и промолчал.

Это он, собственно, правильно сделал.

На случай возмущений Родас приготовил аргументы.

Долос дураком не был и в восьми из десяти случаев предпочитал от родасовских аргументов держаться подальше. Ибо себе дороже.

-

Так или иначе, Родас явился в башню Кат в самом разгаре рабочего дня. И, разумеется, с планом. Хотя Балбес и советовал настойчиво действовать по обстоятельствам, Родас всё же не удержался от изучения, скажем так, некоторых теоретических аспектов.

Это не было сложно, на самом деле: люди весьма щедры на инструкции, когда доходит до секса. Художественные произведения, популярные издания, блоги и прочее содержат множество информации на эту тему.