Однажды, в галактике Альдазар

Чтоб его. Неприятно, оказывается, попадаться в собственные ловушки.

— Лёгкий, — вздохнула она.

— Отлично. Так в чём же пурга? Расскажите мне.

— Меня жизнь к такому не готовила. Если что, я просто пилот и всяких там институтов психологии не кончала…

— Ну да. А я — лабораторный эксперимент, по набору ТТХ примерно соответствующий андроиду… Правда, Катерина. Я-то думал, мы выбрали лёгкий путь.

Сука.

Ну, ладно.

— Да нет там никакой другой личности. Вот правда, я поняла бы, если бы про другую личность мне втирали в эпоху, когда люди верили в оборотней и одержимости…

— Но ведь открытие подпространства показало, что у этих мифов есть определённые основания.

— Да кто спорит, что основания есть у всего? Есть многое в природе, рядовой, что недоступно нашим командирам…

— Мне кажется, в оригинале звучит как-то иначе.

— Ничего не знаю, сэр, всё моё образование — стрелять отсюда и до упора. Не кончала институтов, помните?

— Да, вы упоминали.

— Ну вот. Но, с другой стороны, я много чего повидала на войне — за десять лет-то! В том числе вот такое. Не то чтобы Родас был так уж одинок в этом смысле, знаете? Я имею в виду, таких ребят я навидалась столько, что хоть в бочку закатывай и соли. У Родаса ещё ничего. Знавала одного парнишку, который вообще себе целую биографию придумал. Историю там, семью, вот это вот всё. Созванивался с несуществующей матерью и болтал с пустым экраном. Его настоящих-то порешили, они на границе с Альдо жили. И его взвод ничего, все делали вид, что так и надо, потому что все всё понимают. Времечко. Их таких всегда хватает вокруг, но после войны особенно. У кого посильнее, у кого послабей… Только вот не бывает никакого раздвоения личности, и это вы получше меня знаете. Нет никакого “настоящего и ненастоящего”, “дополнительного и основного”. Есть просто парень, который пытался справиться с грёбаным кошмаром, научиться выживать и не начинать каждое утро с желания пустить себе заряд в висок. И это бой, скажу я вам, посложнее всяких там сражений. Фигня эти ваши сражения! Выжил — хорошо, не выжил — всё кончилось, в плен попал — ничто уж от тебя и не зависит больше. А вот это дерьмо… Тут каждый дерётся с кошмарами, и воспоминаниями, и виной. Особенно много всегда последней, и она кусает так, что тяжело дышать. Так что сражается с ней, кто как может, и любые методы хороши. Я понятно объясняю?

— Полагаю что да, вполне.

— Ну вот. Думаю, по-научному обычно говорят “расщепление личности”, но мы таких на войне называли просто допельгангерами. И из прошлого опыта я знаю, что вопрос “Кто из них основной?” — очень дискуссионный, знаете ли.

— Ясно. И какой больше нравится вам?

— Придумали вы, однако. Оба, пожалуй, да и не склонна я их делить. Но сначала втрескалась я в того, которого вы называете “искусственным”.

— Понимаю. Что же, это было любопытно.

— Ответы оказались правильными?

— Обнадёживающими. Если хотите, теперь я верю, что это может сработать.

— То есть, если бы я сказала, что мне больше нравится якобы “основная” личность Родаса…

— Вы приобрели бы проблему в моём лице? Да, определённо.

Как же любопытно…

— Могу я узнать, почему?

— Вы и сами прекрасно знаете ответ. К счастью для нас всех, вы оказались всё же несколько умнее, чем я опасался. И безумней, что в нашем случае хорошая новость.

— Потому что любовь нихрена не исцеляет?

— Именно. Максимум — временно снимает симптомы. И да, разумеется, не существует никаких двух Родасов, зато есть защитный механизм. За возникновение которого стоило бы оторвать Деймосу голову — но, стоит признать, тогда это действительно спасло Родасу жизнь. И, если уж на то пошло, Деймосу собственное творение оторвало ноги, так что будем считать, что справедливость восторжествовала… Это если предположить, что я верю в справедливость, конечно. Но мы имеем, что имеем: Родас осознанно разделил себя на две части. И пытается доказать окружающим (и себе, возможно), что всё плохое сделал тот, второй. Бомбил планеты Гвады, например; я слышал, он трижды уточнял тот приказ, прежде чем привести в исполнение — надеялся, что Эласто передумает... И не только это, впрочем. Он убивал. Пытал. И тот, второй, виновен, он ужасен, он плох, он чудовище. Не основной Родас, конечно, но тот, второй.

— Но нет никакого второго, — пробормотала Кат тихо.

— Как нет и первого. Если бы вы сказали, что любите только его…

— Это значило бы, что я люблю не его, а просто дежурную маску для воскресного похода на променад.

— Вы умная женщина, ори. Следует это признать.

Да уж, вот и поговорили.

— Ладушки. Это всё, что вы хотели сказать мне?

— Не совсем. Ещё один маленький тест, если изволите… Хотел бы удостовериться, просто на всякий случай, что вы выучили матчасть. С кем бы вы ни состояли в отношениях, знание устава и табеля о рангах строго необходимо.

Кат сжала руки в кулаки, борясь с желанием стукнуть его по морде. Во-первых, не поможет, во-вторых, не он первый или последний. Понятно, что ребята на его должности должны бить в самые неудобные точки.

Но всё равно бесит.