Однажды замужем

Вот встану и уйду. Без маникюра. Буду идти по улице и гордиться собой. И плевать, что с ненакрашенными ногтями. Плевать, что скажет Станислав Николаевич. Какое мне, в конце концов, дело до него и до его дежурных комплиментов? И вообще все надоело — и эти свечи, и этот интим, и эти лица. Все, все…

Вот приедет Виктор, и я ему скажу: «Все, хватит! Надоело! Какие мы эгоисты! Хочу по-другому. Хочу от тебя ребенка. Хочу возить его в коляске, хочу пеленать его в белые простыни с кружевами, покупать для него мягкие байковые ползунки в «Малыше». Хочу воспитать из нашего Виктора Викторовича настоящего человека. Или Виктории Викторовны — тоже звучит, правда?»

Все это скажу мужу, как только он приедет. Впрочем, зачем так долго ждать? Лучше позвоню ему по телефону. Где здесь ближайший автомат? Мне нужно срочно, очень срочно. Сейчас, именно сейчас, всенепременно…

Но на самом деле я выждала, сколько положено, и добилась желаемого. И потом в гостях ела курицу — с накрашенными ногтями. Нина зажарила ее в духовке, а получилось, как на гриле: сочная, румяная, мягкая.

И вообще все было хорошо. Горели, слегка чадя, свечи, мигал зеленый глазок «мага». И Станислав Николаевич сказал:

— Вы сегодня прекрасно выглядите! Как вам это всегда удается? А вот моей жене почему-то не удается… — И, целуя после очередного танца мою руку, отметил: — Какой оригинальный лак!

Все как всегда.

ПРОЩАЙТЕ, ИРИСЫ!..

Только бы не сдали нервы. Только бы выдержать до конца, не дать себя вовлечь… Только бы, только бы…

Пожалуй, белая скатерть — слишком. А вот эта, в клеточку, — в самый раз. Честно говоря, удобнее бы на клеенке, но сегодня все должно быть по-другому. От начала до конца. Вот даже эти цветы — ирисы. Ужин с цветами. На двух рынках побывала, пока нашла именно такие: густо-лиловые с ярко-оранжевыми языками.

«Ты только не споткнись на полдороге, товарищ песня», — напевала, проливая слезы над луком. А потом — над хреном, тоже с рынка. Представляла, как обрадуется Константин: «О-о, мяско с хренком! Мировой закусон!» А я на это ему скажу… Нет, я ему просто улыбнусь. Вот так — прорепетировала, глядя в застекленную дверку кухонного шкафа. «Ты только…» «Не споткнусь!» — подмигнула дверке. Сегодня я не могу себе этого позволить.

С ужином, кажется, порядок. Теперь вытереть пыль, убрать. К приходу Константина все должно блестеть. Обувь у порога сгрудилась — Кешка, собираясь в трудовой лагерь, примерил все туфли: малы! Четырнадцатилетний акселерат!

Так, что еще? Ах, да, я же хотела найти свечи. Для уюта. Только где их искать? И эта хозяйственная сумка вовсе не обязана украшать диван в гостиной. Все разбрасывают, а убираю я одна… Спокойно, сеньора, сегодня вы обещали не ворчать…

Сейчас — под душ и быстро навести собственный марафет. Чтобы не вышло по анекдоту: все в доме так блестит — плюнуть некуда, кроме как на хозяйку.

Немного теней, подвести губы и духами «попрыскаться» — как говорила бабушка. На прическу и на руки — слегка, чуть-чуть. Усохли без употребления. Жаль: духи не какие-нибудь, на французской основе.

Теперь, кажется, все. Остается сесть к телевизору и ждать. Нет, сяду лучше на диван и возьму какую-нибудь книгу. Желательно толстую. Подошла к стеллажу и конечно же заглянула в встроенный между полок и умело прикрытый книгами потайной шкафчик мужа: чем он пополнился за последнее время? Об этом потайном шкафчике, впрочем, знаю не только я, но и Кешка: «Ма, передай отцу, что если он хочет устроить тайник, то пусть делает его не среди книг — я их все же читаю…»

Нет, с книгой, пожалуй, слишком вызывающе. Буду ждать его просто с журналом в руках. Вот с этим — «Наука и жизнь». Как удачно подсунул мне его наш главбух Сечкин. Он всегда делится с коллегами интересной информацией. Как-то Сечкин спросил: «Знаете, как на западных фирмах воспитывают обслуживающий персонал? Очень просто: им велят все время улыбаться. Да-да, просто «держать на улице улыбку» все время, пока говоришь с клиентом. На душе кошки скребут, настроение хреновое, а ты — улыбайся. Во-первых, клиент будет доволен, а во-вторых, и собственное настроение поднимется. Условный, так сказать, рефлекс перейдет в безусловный. Я на себе испытал. Вернее, на жене, — улыбался Сечкин. — Помогает. И, главное, все проблемы в момент решаются, как бы шутя, играя…»

Да, но почему Константин задерживается? Обещал сразу после работы. Впрочем, в день аванса обещания плохо сдерживаются…

Лифт стукнул. Он? Нет, не он… Терпение, сеньора, терпение. Читай свою «Науку и жизнь» и улыбайся. Шире, беззаботнее! И пусть условные рефлексы по-быстрому перейдут в безусловные…

Вот наконец и он. Поворот ключа в замке, грохот падающего «дипломата» — бросил прямо у входа, как всегда. Сбросил туфли с ног, — судя по звуку, они отлетели в середину коридора, к тумбочке с телефоном. Спокойно, сеньора, спокойно. Муж после работы, устал. Просидеть восемь часов над электронными схемами, да еще в тридцатиградусную жару — это… Это не то что перебросить пару цифр из дебета в кредит под мягкое урчание портативного фена на соседнем столе.