Одной дождливой ночью

Первые брызги, полетевшие ей на пальцы, были едва теплыми – но в считаные секунды погорячели. У Фоксвортов стояла хорошая сантехника.

Сперва струя хлестнула край занавески и вернулась к ней же.

– Эй, что вы это там заду-у-у-умали? – вывел еще одну придурочную протяжную ноту Том.

Спасибо, – мысленно поблагодарила его Дениз, направляя струю на звук голоса.

– А ну-ка выбираФРРРР!

Что-то брякнулось ей поперек колен. Довольно увесистое. Кочерга?

– БЛИ-И-ИН! – завыл Том.

Воздух в ванной быстро наполнялся невидимым в темноте паром, дышать становилось тяжело. Вода, бившая из душа под хорошим напором, была очень горячей.

Том повалился в ванну, отчаянно размахивая руками и дыша, будто большая умирающая собака. Его голова влепилась ей в грудь, и Дениз, ахнув, чуть не выпустила шланг из рук. Кулак Тома с силой ткнулся ей в живот. Она принялась бить его насадкой по макушке. Через несколько ударов та треснула. Пластик. Лишь пластик, окрашенный под металл. Поспешила она с похвалами местной сантехники.

Рука Тома обвила ее шею и крепко сдавила. Головой Дениз мотнулась назад – поздновато осознав, что сейчас приложится самой макушкой о кафель, – но что-то самортизировало удар. Снова Кара?

Перед глазами поплыли разноцветные звезды, бодро запрыгавшие из темноты навстречу – пальцы Тома нещадно мяли гортань. Дениз продолжала молотить его душевой насадкой по виску. Вода из нее уже не текла – насадка слетела, и обезглавленный шланг, шлепнувшись на дно ванны, принялся заполнять ту горячей водой, обжигающей спину и ягодицы Дениз.

Отбросив насадку, она зашарила руками по дну и нащупала его. Направила в лицо Тому. Он закричал, хватка на горле ослабла. Ухватившись за его большие пальцы, она оторвала их от своей шеи.

Дениз вскрикнула, когда Том рухнул поперек нее, сотрясаясь мелкой дрожью. Капли, стекавшие с его тела, обжигали ее. Поток иссяк – судя по всему, Кара спохватилась и выключила воду.

– Дениз? Как ты?

– Помоги мне… ух, он чертовски тяжелый.

– Что с ним?

– Я не знаю.

Судороги Тома прекратились, и это Дениз не понравилось.

– Д… Д… Дэнни?

Голос Тома. Дрожащий.

– О боже… Дэнни… что я натворил?

– Том?

– Боже… что со мной было. Что я сделал?!

10

Едва Трев открыл дверь, в машине зажегся свет. Франсина и Лиза все еще сидели сзади. Судя по виду, Франсина от своего панического приступа оправилась. Но глаза у нее были круглые от страха. И у ее дочери – тоже.

Револьвер Паттерсона в руках Лизы смотрел ему прямо в лицо.

– Все в порядке? – спросил он.

Они не ответили.

– Вы в порядке? – спросила Лиза.

– Я не промок, – сказал он, бросил свое ружье поперек сиденья, забрался внутрь и захлопнул дверь.

– Вы нашли того, кого искали?

– Нет. Слава богу. Там побоище было. Ее отец мертв.

– Что вы собираетесь делать теперь?

Трев пожал плечами. Мыслей не было. Хотелось сидеть тут, в машине, положив голову на руль, до скончания века… ну или хотя бы этого безумного дождя. Что он вообще мог сделать?

Морин могла остаться в доме Лиама. Он позвонил туда от О’Кейси, но трубку на том конце не взяли. Она была либо где-то еще, либо – все же дома, но без возможности взять трубку. Он представил ее мертвой, лежащей на полу, раздетой и в крови. Убитой, совсем как та женщина на столе в пиццерии.

– Тогда я скажу, что надо делать, – включилась Франсина. – Надо уезжать отсюда ко всем чертям. С самого начала надо было именно так поступить – ехать до тех пор, пока дождь вместе со всем этим безумием не останется позади.

– Я не могу уехать без Морин.

– А вот это мы еще посмотрим.

Пластик у его шеи захрустел, и сквозь его тонкий слой он ощутил приникшее к коже кольцо размером с четвертак.

Дуло ружья.

– Мама, ради бога! – вскричала Лиза.

– Езжайте.

Дуло вдавилось чуть сильнее.

Трев не пошевелил и пальцем.

– Живо!

– Мама, не стоит… – мягким голосом попыталась убедить ее дочь.

– Я застрелю тебя, идиот! Никто меня винить не станет. Все спишут на этих мокрых психов. Скажут – они всему виной.

– Лиза будет знать, кто «всему виной», – ответил Трев. Хоть и понимая, что Франсина ступила за ту грань отчаяния, за которой ей ничего не стоило спустить курок, он не боялся. Только слегка устал и чувствовал себя глупо. – Кроме того, если вы выстрелите из этой штуки, пуля пройдет насквозь и разобьет ветровое стекло. Вы уверены, что хотите, чтобы сюда полилась эта пакость?

– А вы уверены, что хотите прямо сейчас умереть?

– Мама!

– Молчи, золотко. Я делаю это ради тебя. Мы должны покинуть город.

– Нельзя убивать Трева! Как ты можешь! Пойми, у людей снаружи нет выбора! Они не просили, чтобы на них этот дождь пошел. А у нас выбор пока есть. Не надо никого убивать!

– Я не хочу убивать его. Дьявол!

– Тогда опусти ружье.

– Нет.

Трев услышал щелчок снимаемого предохранителя.

– Если ты застрелишь его, я застрелю тебя.

– Лиза!

– Мама! Они убили Макса прошлой ночью. Из-за меня. Я не собираюсь просто сидеть сложа руки и позволить тебе убить невинного человека. Меня не волнует, что ты – моя мать. Так нельзя. Опусти ружье!

Трев почувствовал, как дуло отлипает от его шеи.