Одной дождливой ночью

Наверное, Трев и раньше потел, как свинья, просто не обращал внимания. С волос на затылке текло. Пластиковые мешки для мусора липли к коже. Только носки и нижнее белье сдерживали его от полного заключения в цепкий, скользкий полиэтилен. Правда, и они вымокли.

Ему до скребучей тоски захотелось сорвать с себя все эти проклятые обертки и почувствовать кожей прохладный ветерок. Раздеться до трусов и остаться здесь. Выпить пива. Заесть пиццей. И ни за что не выходить обратно под дождь.

Вид тела женщины, лежащей на столе, быстро положил конец этим мыслям.

Она выглядела так же, как Морин.

Трев остановился рядом с ней, опустив голову, сморгнул пот с глаз и внимательно осмотрел ее волосы. Вот они, светлые пряди.

А что если Морин покрасилась в блондинку?

Треву захотелось отыскать влажную тряпку и тереть ее волосы до тех пор, пока он стопроцентно не убедится, что они не крашеные. Не темно-рыжие под всей этой белизной.

Не сходи с ума. Это не она.

Хватит терять время.

Трев вошел в кухню, снял шляпу Паттерсона и набросил на голову капюшон. Свежий воздух давал прекрасные ощущения. Он поставил ружье к прилавку и надел на дуло шляпу.

Посмотрел на тело отца Морин.

Бедняжка. Лишилась обоих родителей. И сама сейчас, вполне возможно, мертва.

Трев быстро отвернулся и поспешил к телефону. Раскрыл справочник. С его пластиковых рукавиц на страницы капало черным. Он искал букву «Ч».

Чайди, Кларенс, как выяснилось, жил на Фэрмонт-авеню, 4538. Запомнив адрес, он принялся искать букву «О» и вышел на домашний номер Лиама. Схватив трубку, он взял ручку, которой уже нажимал до того клавиши, и набрал нужные цифры.

Первый гудок.

Ответь, ответь, пожалуйста! Давай, Морин!

Может быть, она отходила в душ тогда.

Одиннадцатый гудок. И – трубку сняли.

Слава богу!

– Морин?

Молчание в ответ.

– Морин? Это Тревор Хадсон.

– Привет, Тревор, – ответил женский голос.

Низкий, хриплый и явно не принадлежавший Морин.

– Кто это?

– Это я. Морин.

Волосы у него на затылке встали дыбом.

– Приходи, сладенький. Тут так одиноко. Составишь мне компанию.

Он закрыл глаза, чувствуя, как остатки воздуха покидают легкие.

– Ты там одна?

– Разумеется, дорогуша.

– Там, где ты, есть тела?

– Есть одно. Мое. И ему одиноко, Тревор. Очень-очень.

– Я имею в виду мертвые тела…

– Если хочешь, пойдем найдем парочку.

– Я имею в виду, в твоем доме!

– Эх, если бы. Но ты приходи, хорошо? Будет весело.

– Ладно, – произнес он. – Увидимся.

Он положил трубку и схватился за грудь. Воздуха не хватало.

13

Том навел фонарик на электрощит, и Дениз щелкнула переключателями. Они вышли из каморки. Дениз сощурила глаза от неожиданно нахлынувшего со всех сторон света. Кара, ждавшая их там, выдохнула с огромным облегчением.

Дениз улыбнулась.

– Лучше, да?

Девочка закивала.

– Темнота – не в числе моих любимчиков.

– А реально, так лучше, – заметил Том.

Он перевел взгляд на Дениз, и та почувствовала, что краснеет. Несмотря на полотенце, накинутое на плечи, она чувствовала себя почти голой. Это не беспокоило ее раньше – Кара не увидела бы ничего нового, от любителей глядеть в окна спасала темнота, ну а Том в тогдашнем своем состоянии и вовсе оказался выброшен за всякие рамки приличий.

В тогдашнем… но не теперь.

– Мне, наверное, стоит пойти приодеться, – заявила она и повернулась к Каре. – Как думаешь, твои родители не будут возражать…

– Вот еще. Пойдем, сменимся. Я тоже вся липкая и потная.

– А я могу пока звякнуть от вас? – спросил девочку Том. – Хочу узнать, все ли там о’кей у предков.

– Не вопрос, Том.

Он поблагодарил ее и снял трубку. Набрал номер. Нервно улыбнулся Дениз. Отвел ненадолго взгляд.