Одноклассники

Если бы не Тралль, житье в этой комнате стало бы невыносимым. Михкель Тралль, хотя и был на четверть века старше, крепко привязался к молодому другу, и это было хорошо. Натерпевшаяся душа тянулась к общению с человеком. Тралль многим интересовался. Неважно, что их научные беседы не могли вестись обеими сторонами на одном уровне. Любознательность, жажда знаний порой важнее, чем масса ранее накопленных сведений. Разговоры с Траллем успокаивали нервы и помогали Пальтсеру сохранять равновесие, грозившее иногда нарушиться.

Тралль знал, что молодой друг вернулся с концерта. Оторвав от подушки свою шишковатую плешивую голову, он спросил с неуклюжестью далекого от музыки человека, как играли и понравилось ли.

— Интересный был концерт, — сказал Пальтсер, вешая пиджак на спинку стула, и на мгновение задумался. В Таллине это был его первый поход на концерт. Вечером, гуляя по городу, он вдруг поймал себя на мыслях о Марет. С ней он часто ходил на концерты в актовый зал университета. Поэтому и возникло вдруг неодолимое желание снова очутиться в концертном зале. Да, конечно, было интересно. После такого концерта нечего и рассчитывать, что скоро заснешь.

Пока не согреются ноги, можно поговорить и о чем-нибудь другом. Хотя бы о кибернетике: по некоторым сведениям, ее уже довольно успешно используют на Западе, и рано или поздно она, несомненно, найдет применение и у нас. На сей раз Тралль предусмотрительно поставил точку в их тихой беседе:

— Разум человеческий действительно творит чудеса. А теперь давай спать, пока наши пьянчужки не явились.

— Думаешь, опять пьют?

— Они тут считали свои рубли и строили планы.

— Тогда конечно — спокойной ночи!

Нельзя разрешать мыслям формироваться, один обрывок мысли надо сразу же вытеснять другим и заставлять работать деловитых муравьев. Проворные коричневые муравьи на куче хвои: один тащит раздвоенную хвоинку, другой — белое муравьиное яйцо, третий — целый прутик или остатки стрекозы...

Утром Пальтсер и Тралль, хорошо выспавшись, шли на завод. Ночью началась оттепель. Со стрех капало, и дождевые трубы своим маршем аккомпанировали идущим. Снег, спрессовавшийся под тысячами подошв, покрывал тротуар, как отшлифованное матовое стекло. Для сохранения равновесия требовалось многократное напряжение мышц. Как всегда, прежде чем разойтись по цехам, спутники условились, где будут обедать — в заводском буфете или в столовой, расположенной через дорогу.

Однако в этот день друзьям пришлось обедать порознь. За несколько минут до обеденного перерыва к станку Пальтсера подошел начальник цеха с каким-то незнакомым мужчиной и, стараясь перекричать шум, сообщил Вамбо, что с ним хотят побеседовать. Невысокого роста незнакомец был одет в черное пальто из хорошей материи с серым каракулевым воротником: шапка из такого же меха была небрежно сдвинута набок.

Пальтсер, чтобы не заставлять себя ждать, наскоро сполоснул руки, накинул пальто и поспешил к воротам, где поджидал его незнакомец.

Они вошли в обшарпанную столовую, находившуюся в нижнем этаже старого деревянного дома. За столиками, покрытыми стеклом, ели котлеты и сосиски заводские рабочие и шоферы в полушубках и потертых кожаных куртках. Одежда незнакомца, как выяснилось — сотрудника редакции, вызвала здесь легкий интерес.

Вошедшие растерянно остановились в дверях, но как раз в этот момент, гремя стульями, из-за столика у окна поднялись строители-трамвайщики. Пальтсер и его спутник сразу же направились туда.

— Говоря коротко и лаконично, дело вот в чем, — начал журналист, отодвигая от себя подальше грязные тарелки и стаканы.

Рассеянно глядя в меню с крайне скромным выбором блюд, Пальтсер подумал о том, может ли быть кратким человек, который уже во вступлении употребляет два синонима одного и того же слова. Его щекотало любопытство, и он не перебивал собеседника, только взглядом торопил официантку подойти поскорее.

— Вы заказывайте и ешьте, а я не буду. Интересно, есть ли здесь минеральная вода, я имею в виду боржом. Я ночью приехал из Ленинграда, не выспался, и в таких случаях меня обычно мучает жажда. Минеральная вода тут вряд ли найдётся. Ну да ладно.

Он вынул из кармана записную книжку в зеленой обложке и красную авторучку.

— Итак, коротко и лаконично, дело в следующем. На днях в Ленинграде я побывал на крупных предприятиях и натолкнулся на интересную вещь, которая, собственно, и привела меня сюда. Конкретнее — текстильщики показали мне так называемую машину погоды и расхвалили ее до небес.

— А-а, так это, наверное, везерометр...

— Точно, точно! — Журналист кивнул головой, покрытой редкими, светлыми, зачесанными назад волосами, и сделал первую запись. — Везерометр. Совершенно незаменимый комбайн для определения качества, верно? Экономит массу времени, и с точки зрения техники безопасности совершенно надежная штука. Очень остроумно сделано. Для меня было приятной неожиданностью узнать, что этот сложный аппарат создан у нас в Таллине, на вашем предприятии. Сегодня утром я справился и...

— Хотите об этом писать?