Однолюб

Неожиданно наваждение ослабило свою хватку, Дан опустил руки и нахмурился. Стася не сразу поняла, в чем дело. Звонок в прихожей заливался, как веселый щенок. Она бросилась в прихожую, Дан двинулся следом. Стася открыла дверь.

На пороге стоял самый живописный старик, из тех, кого Стасе когда-либо приходилось видеть. Он был в светлом костюме, при галстуке и в шляпе. Весь этот наряд он, очевидно, по частям выудил в мусорном баке – иного объяснения состоянию костюма, а главное запаху, от него исходившему, не находилось.

Увидев Стасю, старик хрюкнул, скорчил плаксивую гримасу, вытянул перед собой руки, но потом, словно о чем-то вспомнив, нахмурил брови и строго спросил:

– Анастасия Грох, в девичестве Серова, здесь проживает?

– Это я, – ответила Стася, и лицо старика снова, как по команде, приняло отрепетированное жалкое выражение.

– Здравствуй, внученька!

Старик раскрыл дурно пахнущие объятия, зажмурился и пошел на Стасю.

– Так, – попытался вклиниться между ними Дан. – Это еще что такое?

«Сейчас он выдворит старика и снова возьмется за меня», – мелькнуло в голове у Стаси. Она отреагировала мгновенно.

– Дедушка! – воскликнула Стася и упала старику на грудь.

В ее голосе было столько неподдельной радости, что Дан просто остолбенел. Старик с вызовом смотрел на него поверх Стасиной головы.

– Внученька, – прохрипел он Дану, указывая глазами на Стасю. – А это муж твой, что ли, будет?

– Нет, дедушка. Это мой знакомый. Проходи, не стоять же в дверях. Сколько же мы не виделись?

Старик закатил глаза, пошамкал губами и выдал:

– Да уж лет сорок, почитай…

– Ты к нам надолго?

– Да как не прогоните, так – насовсем, – удивленно ответил старик, обнаглевший от такого радушного приема.

– Дед, – затараторила Стася, обернувшись к Дану, – представляешь, дед нашелся. Вот радость-то!

– Да уж, радость. – Глаза у Дана были как две льдинки. – Пожалуй, я пойду.

– Конечно! Спасибо, что приехал. Извини…

– Пока. – Уже в дверях Дан наклонился и поцеловал ее в щеку.

Закрыв за ним дверь, Стася сползла по стенке на пол. Руки дрожали, по щекам текли слезы. «Ладно, – думала она. – Пусть так, пусть как угодно, но только не так, как мне пригрезилось».

– Ой, тут есть кто-то, – выскочил из комнаты старик.

– Это Леночка, – машинально пояснила Стася. – Дочка.

– Правнучка моя, выходит?

Стася не ответила, подошла к окну, посмотрела, как отъезжает машина Дана. Когда огоньки ее исчезли за поворотом, она вернулась на кухню, где расположился старик, успевший выпить полбутылки вина, оставленной Даном.

– А теперь, – сказала ему Стася с угрозой, – объясните, пожалуйста, кто вы такой и зачем явились сюда в такой час?

– Ты чего, Настенька? – удивился дед, прихлебывая вино. – Я ж дед твой, всамделишный. Забыла, что ли?

– Ничего я не забыла, – Стася потянулась отнять у него бутылку, но дед проворно спрятал ее под стол. – Нет у меня никакого деда. И никогда не было.

– А отца твоего, Димку, кто родил, по-твоему? – обиделся старик. – Кто вырастил?

Стася посмотрела на старика. Отец никогда ничего не рассказывал о своем отце, кроме того, что тот бросил их с матерью, когда ему исполнилось пятнадцать.

– Как зовут моего отца? Как звали бабушку?

Старик усмехнулся, но правильно назвал ей все имена, и пока Стася думала, что же с ним делать, улучил момент и поднес бутылку к губам.

– Да прекратите вы пить! – возмутилась Стася.

– А что? Только тебе можно? Да и вино у тебя – дрянь. Только трезвеешь от него.

Он поднес бутылку к губам и выпил все, что оставалось.

– И где ты его только откопала? – Он прищурился. – Сидит тут, как у себя дома…

– Вы про что?

– Про мужика давешнего. Любовник, что ли? – хихикнул дед.

– Просто знакомый.

– Просто знакомые так не смотрят. Я давно его приметил. Шныряет тут каждый день. Я возле твоего дома уже давно хожу. Не решился сразу, значит… Зато приоделся. – Он осмотрел свой костюм. – Хорошо тут люди живут.

– Подождите-ка, я ничего не понимаю…

Но деда уже было не остановить. Стася смотрела на него и удивлялась. Выпил почти целую бутылку вина, и ведь даже не захмелел. Старик тем временем со слезой в голосе поведал о том, как любил ее бабушку. Как жили они счастливо до тех пор, пока эта проклятая машина не наехала.

– Я ведь сначала как думал? Думал, ежели помрет, я за ней уйду. Ведь так любил. А потом, когда оказалось, что паралич у ней, понял, – не выдержу такой жизни. И сбежал, паразит. На севере подвернулась работа. Думал, денег заработаю, вернусь. А там уж как-то забылось все здешнее житье. Сон – и все.

– Хороший сон! А вот для отца был кошмарный…

– Ну так выкарабкался же! – радостно улыбнулся дед. – И высоко взлетел. На это только беда толкает.

– Идите-ка вы в душ, – не найдясь с ответом, попросила Стася. – От вас несет, как из помойной ямы. Завтра разберемся, что с вами делать.

– Можешь со мной на «ты», – разрешил старик, – все-таки внучка родная…