Однолюб

Стася доехала в маршрутном такси до вокзала. Плохо соображая, что делает, села в первый попавшийся поезд, проехала пять остановок и вышла на незнакомой станции. Перед глазами стоял сплошной туман, она двигалась как лунатик. От станции шла куда глаза глядят, пока что-то не заставило ее остановиться. Туман вдруг рассеялся, все вокруг представилось четким и ясным. Она стояла перед большим розовым домом. Ей казалось, что она уже видела его однажды. Куда же она пришла? Зачем? Ей нужно поскорее в милицию или позвонить отцу, или куда-нибудь еще… Зачем она здесь?

Стася развернулась и быстрым шагом направилась назад, к станции, но вдруг вспомнила: этот дом – из ее видения. И видение это было связано с Даном. Она нашла его точно так же, как когда-то отыскала в большом городе Славу. Все повторяется. Нужно быть осторожней. Нельзя поддаваться…

Она перелезла через невысокий забор и оказалась в зарослях одичавшей малины. Окна в доме были глухо зашторены. Свет не зажигали, хотя на улице стояли сумерки. Стася перебежками пробралась к крыльцу. Подергала дверь – заперто. Тогда она проверила окна на застекленной веранде, и одно из них с тихим скрипом, от которого у Стаси душа ушла в пятки, распахнулось. Она влезла внутрь и прижалась к стене. Ни звука! Может, здесь и нет никого? Может быть то, что дом напоминает дом ее видения, – лишь фантазия матери, сходящей с ума от потери ребенка?

Едва переставляя ноги, Стася двинулась вдоль стены, осторожно открыла дверь и оказалась в маленькой прихожей. Справа от нее была входная дверь, слева – дверь в комнаты. Открыв следующую дверь, она наткнулась на лестницу, ведущую на второй этаж. Влево уходил темный коридор, конца которого Стася не разглядела.

Она поднялась только на одну ступеньку и услышала доносившийся сверху женский голос. То ли причитания, то ли упреки, но что-то невыразимо тревожное было в этом голосе. Женщине никто не отвечал. Может быть, здесь живет старушка, уставшая от одиночества и разговаривающая с собственным котом? Стася прислушалась. Разобрала несколько слов. «Что же ты наделал?» – причитала женщина. «Зачем ты…», «к маме…». Очень вероятно, что именно с котом. Это приободрило Стасю настолько, что она решилась подняться наверх и поговорить с этой женщиной.

Но тут ее слух уловил легкий скрип – кто-то пытался пробраться в дом точно таким же образом, как только что она. Правда, этот кто-то был гораздо осторожнее Стаси, потому что окно лишь коротко взвизгнуло и тут же умолкло. Стася метнулась под лестницу и замерла. Если хозяйка или кто-то другой, тот, чье тяжелое дыхание доносилось с веранды, вздумают включить свет, ее тут же найдут. Дверь, ведущая в комнаты на втором этаже, громко хлопнула, и лестница заскрипела под тяжестью спускающегося человека. Конечно же, это старуха, говорила себе Стася, так медленно и тяжело спускаются по лестнице только очень пожилые люди.

Если бы теперь она решилась предупредить хозяйку о том, что в доме есть кто-то еще, то наверняка только испугала бы ее. Да и неизвестно, кто там, на веранде. Оставалось только ждать, что произойдет в следующую минуту.

Стасе стало дурно то ли от напряжения, то ли оттого, что она почувствовала, что именно должно случиться…

Людмила спускалась по лестнице и проклинала себя за то, что когда-то идея купить двухэтажный дом показалась ей блестящей. Ее нынешние ноги вряд ли были приспособлены дня того, чтобы преодолевать два пролета лестницы по несколько раз в день. В глазах ее стояли слезы. То, что произошло только что наверху, наконец заставило ее принять бесповоротное решение. На нее, должно быть, нашло временное помешательство, когда она решила, что способна действовать через Виктора; она была полной идиоткой, когда надумала тягаться с Петром. Ему стоит только отыскать ее и прислать сюда парочку, да что там парочку – одного надежного паренька с оптической винтовкой… Хотя нет, он не доверит устранить Воскресенскую тому, кто никогда не видел ее в лицо. Чтобы свести с ней счеты, он придет сам. В этом можно не сомневаться.

Нет, ей, им не стоит здесь больше оставаться. После того как Виктор притащил в дом девочку, это стало крайне опасно. Она все твердила «опасно, опасно», пока не перестала кривить душой и не призналась самой себе, что с появлением девочки возникла еще и другая опасность, которая волнует ее (оказывается!) в сто раз больше. Виктор мог все вспомнить! Гибель жены и дочери, вину Людмилы… И тогда она потеряет его снова – теперь уже навсегда. И тогда она останется одна. Совсем одна. «Все, что угодно, только не это!» – бормотала она, двигаясь по темному коридору в свою комнату, где стоял телефон. Нужно было срочно позвонить Стасе и сказать, чтобы не волновалась, не заявляла в милицию, что произошла ошибка, с девочкой все в порядке и она может тотчас же приехать и забрать ее.

Когда Виктор появился с девочкой, Людмила обомлела. Он держал Лену за руку, и на его лице светилась самая счастливая улыбка. А девочка неуверенно смотрела на Людмилу, и с обожанием – на него.