Однолюб

– Ты ошибся, – сказала Людмила, изо всех сил пытаясь сдержать гнев и досаду. – Я просила привести ко мне совсем не эту девочку, а ее маму.

– Мама. – Девочка повторила за ней знакомое слово.

– Мама, – сказал ей Виктор и показал пальцем на Людмилу. – Мама Люся.

– Мама Люся, – повторила девочка и улыбнулась Виктору.

Людмиле не нужно было объяснять, что происходит. Врачи в клинике предупреждали, что в какой-то момент Виктор может кое-что вспомнить. Может случиться и так, что он вспомнит все. Конечно, его ум никогда не вернется в прежнее состояние, то есть он никогда не проснется однажды совершенно нормальным человеком. Отклонения, произошедшие в его мозге после отека, – необратимы. Но вспомнить может…

«Не волнуйтесь, – заметив, как побледнела Людмила, сказала ей тогда старшая медсестра. – Я много повидала таких… Обычно если память и возвращается, то самое страшное они все-таки не могут вспомнить, вспоминают только то, что было до этого и после…»

– Ты вспомнил? – боясь услышать ответ, спросила Людмила.

– Значит, ты не забыла! – радостно воскликнул он. – Это ведь наша девочка. У нас с тобой была девочка. Я нашел ее и привел к тебе. Ты рада?

Он не вспомнил. Людмила с облегчением вздохнула. Но все-таки память его просыпалась, и теперь нельзя терять бдительность.

– Я рада. – Она подошла и обняла его за шею. – Очень рада. – И поцеловала его. – Только все не совсем так, понимаешь? Это немного не та девочка. У этой девочки есть своя мама. Ее зовут Настя…

– Стася, – поправила девочка, услышав знакомое имя.

– Да. – Людмила погладила девочку по голове. – Ты ведь хочешь к своей маме? – ласково спросила она.

– К маме, – закивала девочка, но потом повернулась и потянула Виктора за брючину, просясь на ручки. – И к дяде, – добавила она.

– Ее мама, наверно, волнуется, – Людмила смотрела в напряженное лицо Виктора и старалась говорить вкрадчиво и монотонно, чтобы окончательно не разбудить его память. – Видишь, что ты наделал? Разве так можно? Я сейчас спущусь вниз и позвоню твоей маме, чтобы она приехала. И тогда все прояснится, – добавила Людмила, обращаясь на сей раз к Виктору.

Спустившись на первый этаж, она вспомнила, что номер телефона оставила наверху, и чуть не заплакала. Ноги, непривычные к протезам, болели. Подниматься наверх сил не было. Но, что поделаешь, нужно преодолеть себя. Что-что, а это она умеет. Людмила повернула назад и наткнулась на дуло пистолета…

– Здравствуй, попрыгунья, – холодно сказал Петр.

Глава 19. Страх с мордой вепря

Стася села в маршрутное такси, а мать Дана вдруг разразилась грозной тирадой. Она кричала, что все было бы нормально, если бы не эта девчонка. Она кричала, что девчонка – это путь к ее сердцу. Она так много говорила на этот раз, что Дан очень скоро перестал понимать ее. Сел в машину Анны и поехал следом за маршруткой. Стася вышла у вокзала. Он попытался перехватить ее, поговорить. Подошел совсем близко, но Стася смотрела сквозь него. Двигалась точно автомат. Села в поезд, вышла на пятой остановке, двинулась по центральной улице, свернула в боковую… Она найдет девочку, понял Дан. Ее ведет дар. Она отыщет девочку, и тогда они будут вместе. Навек.

Дан шел за Стасей след в след. Вскоре она свернула, прошла через пустой участок с недостроенным коттеджем и перелезла через забор. Стоя за полуобгоревшим сараем, Дан разглядывал дом, к которому она теперь пробиралась. Розовый дом, окруженный соснами. На соседних участках росли березы и ели, а у этого дома – только сосны. Однажды Настя обронила что-то про розовый дом в соснах. Она его видела, понял он.

«Не ходи туда», – вдруг испугалась мать и замолчала на полуслове. Но он ей больше не подчинялся. Подергав окна веранды, Настя отыскала одно незапертое и забралась внутрь. Дан, выждав немного, решил было последовать за ней, но вдруг увидел тень, метнувшуюся к веранде.

Петра Рудавина он узнал сразу. Несмотря на то что тот двигался быстро и ловко и лицо его разглядеть было невозможно. Настя, девчонка, Петр и те, кто жил в доме, – это был уже совершенно другой расклад, и Дан задумался. Его шансы возрастали троекратно, если удастся устранить Петра, а потом убедить Настю в том, что Рудавин – именно тот человек, который преследовал ее долгое время. Но его смущало то, что Рудавин, который на протяжении двух последних недель шагу не делал без телохранителей, приехал сюда один и сам (!) полез в окно. Что-то не сходилось!

Вероятность того, что телохранители находились в доме, отпадала. Рудавин вошел бы в дом через дверь и не оглядывался бы при этом. На всякий случай Дан сделал большой крюк, обогнув не только участок с домом, но и прилегающую территорию. Обнаружил машину Петра, но в ней никого не было. Неужели Рудавин приехал сюда один? И не пришла ли к нему Настя по доброй воле? И не решили ли они все обойтись без него в этой игре? Не выйдет, поздно. Он уже здесь, и все козыри у него на руках. Потому что он будет последним, кто войдет в этот дом. Посмотрим…