Одушевленный ландшафт. Сборник статей

Во втором сценарии клиенту попадается собака-не-лидер: она по трассе не ломится вперед, но гуляет, нюхая цветочки, делая свои дела, путаясь под ногами клиента, делая резкие рывки в сторону интересных объектов, бегая вокруг человека. Так как участник позволяет собаке делать все эти вещи, движутся они крайне медленно, а человеку приходится постоянно выпутывать себя и собаку из связывающей их веревки. К финишу они приходят вялые, позже остальных; участник, как правило, сетует, что собака совершенно не хотела работать, металась во все стороны сразу и ему пришлось просто идти сзади.

В обоих этих сценариях на шеринг-группе участники могут много сказать о том, что собака делала, как работала, довольно удачно догадываются о характере собак (скорее именно догадываются, а не замечают характер во время совместного движения), но не могут передать собственные переживания и переживания их двоих как взаимодействовавшей пары.

Все происходившее во время движения становится предметом рефлексии шеринг-группы. Событийный материал, предлагаемый участником, рассматривается как актуальное положение в его процессе индивидуации.

В первом случае человек отдается на волю инстинктов, но они оказываются слишком мощными и неосвоенными и просто уносят своего человека куда придется. В процессе индивидуации человек оказывается охвачен содержимым бессознательного и может потерять нужный вектор развития.

Во втором же случае инстинкты и эмоции настолько загнаны в тень, что, даже имея возможность развернуться на полную, они выступают вяло, но все сразу. Человек импульсивно может делать разные, иногда противоположные, действия, которые фрустрируют его и не дают нужной скорости в развитии.

В случае же, когда участник может голосом или руками простимулировать собаку двигаться, а потом дать отдых себе и собаке; может остановиться рассмотреть интересный ему лесной объект, а потом дать такую же возможность собаке, получается тот самый «диалог», о котором говорит К. Г. Юнг, и то самое создание «нового Другого-во-мне» и «Я-в-Другом», о которых говорит Е. Б. Старовойтенко. Участник слышит голос собаки, отвечает, сообщает так или иначе собаке о своих желаниях, и собака на них реагирует и подстраивается. Возникает «пребывание между двумя крайностями», которое и дает плоды.

На этой стадии участники открывают для себя, что могут не жить привычными паттернами, а попробовать действовать иначе. Любой получивший опыт помогает участникам взглянуть на свой запрос под другим углом.

Четвертая стадия одновременно и простая, и сложная. Она состоит в том, чтобы придать форму внутренне воспринятым образам фантазии. При этом, говорит фон Франц, «находясь в активном воображении делайте умозаключения так же, как сделали бы в обычной жизни» [Фон Франц 2019, с. 21].

Все, что происходит в активном воображении, это по-настоящему, без обмана. Если участник дает какое-либо обещание в активной фантазии, то он непременно должен его выполнить, как если бы дал его живому человеку в своей обычной жизни.

Полученный участниками опыт уникален по личным переживаниям, но не уникален по воспроизведению. Он может быть повторен вне маршрутов ландшафтных аналитик; участнику не нужны уникальная группа или ведущие для связи со своим бессознательным.

В работе с собаками клиенты не так часто дают обещания своим собачьим партнерам, но они могут давать обещания внутреннему образу этих партнеров. Тому образу, который унесут с собой в повседневный мир. На этой стадии нам важно помочь участникам унести с собой их инсайты, эмоции, телесные ощущения, любой, случившийся с клиентом опыт. Ландшафтная аналитика не заканчивается с окончанием путешествия, а продолжает «перевариваться во внутреннем котле» каждого участника.

Для этого мы используем различные техники арт-терапии: свободное рисование, аппликация, создание арт-объектов (талисманы, куклы, икебаны и прочее). Помимо того что арт-терапия — это отличный способ познакомиться с содержаниями бессознательного, все это помогает «заякорить», «заземлить» полученный разнообразный опыт. В дальнейшем, встречая созданный артефакт, участник легко погружается в пережитый опыт, из которого может извлечь новые полезные воспоминания.

Здесь также важно удержать участников в балансе, между «я рисую шедевр» и «нарисую как-нибудь, ведь главное обсудить смысл». Нужный нам формат где-то между этими двумя крайностями: рисунок или иной артефакт должен быть завершенным, но при этом участнику не следует зацикливаться на оценке своего продукта (насколько он красив, идеален, лучше, чем у других).

Таким образом, мне кажется, что психотерапевтические путешествия, в том числе и с собаками, могут являться формой активного воображения, доступной большинству людей. В путешествии участник может в безопасной обстановке познакомиться со своими внутренними фигурами и установить с ними контакт. В отличие от фантазий, собака в реальном мире реагирует на действия человека реальными действиями, и участнику приходится вступать в диалог, не убегая и не диссоциируясь.