Офицеры и джентльмены

На самом же деле приказ об отозвании из полка Королевских связистов был отдан днем раньше и вдали от Лондона. В это время в дождливом Пенкирке еще только устанавливали антенны, а причиной отозвания явилась отнюдь не непригодность гелиографа.

Впрочем, знай алебардщики об этой причине, они бы только сильнее ликовали. Ибо причина была – начало военных действий для полка.

10

Каждую пятницу после построения для получения жалованья майор Эрскин в лекционной форме информировал свою роту о делах на фронте. В последнее время в его речи все чаще мелькали слова «клинья», «выступы», «прорыв линии обороны танками противника», «расширение плацдармов», «клещи» и «мешки». Эрскин давал полную – и мрачную – картину событий, а солдаты, в предвкушении отпуска, который начнется сразу после лекции, слушали вполуха.

В ту пятницу события развивались иначе. Через час после отъезда Королевских связистов вышел приказ, запрещающий все отпуска; следовательно, майор Эрскин имел дело с аудиторией внимательной и возмущенной.

– Сожалею, что вы остались без отдыха. Но приказ касается не только алебардщиков. Отпуска отменены во всех воинских частях Метрополии. Из коего факта можете делать выводы о чрезвычайной серьезности положения. Как вам известно, нынче утром были отозваны Королевские связисты. Некоторые из вас, вероятно, полагают, что их отъезд – результат вчерашних неудачных учений. Это не так. Днем у нас заберут все транспортные средства. Причина в следующем: наши подготовленность и оснащенность, что ни для кого не секрет, далеки от идеала. Специалисты и транспорт нужны во Франции. Немедленно. Из коего факта можете делать дальнейшие выводы о серьезности положения.

Далее Тиккеридж заговорил о «клиньях», «выступах», прорыве обороны танковыми войсками и расширении плацдармов. Кажется, в первый раз слушатели проецировали эти события на собственные жизни.

В тот вечер писари распространили слух, будто бригаду немедленно переводят на Оркнейские острова. Бригадир опять уехал в Лондон, вокруг замка скопились автомобили Шотландского военного округа.

На следующее утро денщик разбудил Гая следующими словами:

– Похоже, сэр, недолго мне у вас служить осталось.

Денщик этот, по фамилии Гласс, был из кадровых. Новобранцы, как правило, гнушались такою службой – утверждали, что «не для того пошли в армию, так ее и так». «Старики», напротив, знали, что «лакейство» гарантирует множество удобств и привилегий, и соперничали из-за каждого теплого местечка. Алебардщик Гласс отличался угрюмым нравом – любил ошарашить Гая какой-нибудь скверной новостью вроде: «Двое наших нынче из увольнительной опоздали», «Майор Тренч вечером палатки инспектировал. Нашел хлеб в помойных ведрах. Ужасно был недоволен», «Капрал Хилл застрелился под мостом. Его уже несут». Эти обрывки информации, подчас непроверенной, Гласс выпаливал явно в расчете испортить Гаю настроение на целый день. Однако нынешняя новость носила куда более серьезный характер.

– Что ты имеешь в виду, Гласс?

– Весь лагерь гудит, сэр. Джексон слыхал вчера вечером в сержантской столовой.

– Да что случилось?

– Всем кадровым приказано готовиться к отъезду. Про военнообязанных, проходящих обучение, ничего не известно.

В столовой только эту новость и обсуждали.

– Сведения точные? – спросил Гай майора Эрскина.

– Скоро услышите, – отвечал майор. – Командир батальона велел всем офицерам собраться здесь, в столовой, в восемь тридцать.

Солдат отправили заниматься физической подготовкой, мести дорожки и помогать при кухне под руководством сержантов. Во всех батальонах командиры, каждый на свой лад, излагали дурные вести. Подполковник Тиккеридж, в частности, излагал следующим образом: