Офицеры и джентльмены

– Джентльмены, то, что я сейчас скажу, чрезвычайно огорчит многих из вас. Через час новость узнают и солдаты. Мне тем более тяжело говорить вам об этом, потому что сам я очень рад. Я надеялся, что мы все вместе пойдем в бой – ведь ради этого мы так напряженно работали. Полагаю, все мы здесь друг друга любим и уважаем. Но вам, так же как и мне, известно: мы не готовы к боевым действиям. Дела во Франции очень плохи, куда хуже, чем многие из вас воображают. Там сию минуту требуется хорошо обученное подкрепление, ибо запланирована решающая контратака. Поэтому было решено отправить во Францию батальон кадровых алебардщиков; отправить прямо сейчас. Думаю, вы догадались, кто возьмет на себя командование. Наш бригадир два дня провел в Лондоне и добился, чтобы его понизили в чине на одну ступень и позволили командовать батальоном. Я с огромной гордостью сообщаю, что наш Ричи-Хук также добился понижения в должности меня и также на одну ступень. Я буду его заместителем. Мы возьмем большую часть кадровых офицеров, унтер-офицеров и рядовых. Понимаю: те из вас, кто остается в лагере, хотят знать, что станется с ними. К сожалению, это мне неизвестно. Конечно, вы отдаете себе отчет в том, что бригада будет очень ослаблена, особенно в отношении сержантского состава. Вы также отдаете себе отчет в том, что бригада прекратит существование в качестве отдельного соединения специального назначения с особой задачей. Утешить вас могу только одним: такова солдатская жизнь. Верьте, что капитан-комендант сделает все от него зависящее, чтобы вы остались алебардщиками и не были рассеяны по другим полкам. Однако в годину, когда над родиной нависла угроза, можно поступиться даже и полковыми традициями. Если бы я знал, какая судьба ждет вас как алебардщиков, я бы вам сказал. Надеюсь, светлый день воссоединения скоро настанет. И все же не очень на это рассчитывайте и не отчаивайтесь, если вас направят в другое подразделение. Где бы вы ни находились, сохраняйте дух родного полка. Как и прежде, ваша задача – заботиться о солдатах. Не допускайте падения нравов в солдатской среде. Устраивайте футбольные матчи. Организовывайте концерты. Играйте в бинго. И чтоб никаких увольнительных до новых указаний.

Временные офицеры вышли из столовой. Светило солнце. Давили мысли.

– Тут, старина, явно шестеренка за шестеренку цепляется. Не иначе, Королевские связисты интригуют, – поделился соображениями Эпторп.

Позднее батальон построили на плацу. Подполковник (снова майор) Тиккеридж для солдат едва ли не слово в слово повторил свою блистательную речь, однако как ни прост был, а ухитрился придать ей несколько иной оттенок. Теперь выходило, что воссоединение неминуемо и не за горами, что экспедиционный батальон – просто передовая группа, а враг будет окончательно повержен только совместными усилиями.

Вот при каких обстоятельствах Гай наконец получил роту.

Неразбериха царила практически во всем. Приказ был один – поддерживать готовность к новым приказам. Кадровые, которым предстояло уезжать, прошли заключительный медосмотр, выявивший лиц преклонного возраста. Их охарактеризовали как непригодных и отправили по домам. Новобранцы гоняли в футбол и под присмотром капеллана пели «На линии Зигфрида будут сушиться рубахи».

Вероятно, для того чтобы избежать путаницы, оставшимся батальонам присвоили названия «X» и «Y». Гай сидел в палатке батальона «X» со старшиной, страдающим пяточной шпорой. Целый день Гай получал прошения об увольнительной на выходные по семейным обстоятельствам. Солдат этих ни Гай, ни его изнуренный помощник прежде в глаза не видели. «У меня жена беременная, сэр», «Моего брата на днях отправляют во Францию, сэр», «Проблемы в семье, сэр», «Мою мать эвакуируют, сэр».

– Мы о них ничего не знаем, сэр, – подытожил старшина. – Если хоть одного отпустите, хлопот не оберетесь.

Огорченный Гай никого не отпустил.

Так Гай впервые оказался в ситуации, на войне не редкой, под названием «всеобщая паника».

Приказ об отбытии экспедиционного батальона поступил только после вечерней зори.

В воскресенье, сразу после побудки, батальоны «X» и «Y» построились на плацу, чтобы проводить экспедиционный батальон. Однако, услышав сигнал к завтраку, поспешили в столовую. Вскоре показалась вереница автобусов. Экспедиционный батальон расселся по местам. Раздались воодушевляющие крики. А потом оставшиеся с тоскою обвели глазами полупустой лагерь и во всех тягучих подробностях вообразили себе предстоящий день.

* * *

Долго еще ничто не нарушало неразберихи. Майора, который командовал батальоном «X», Гай совсем не знал. Чудеса продолжались: Эпторпа назначили заместителем командира батальона «Y», Сарум-Смита – начальником штаба в этом же батальоне.

Предстояло как-то убивать время в выходные.

По воскресеньям священник из города служил мессу в замке. Невзирая на панику, он прибыл и в это воскресенье, и целых сорок пять минут война казалась сильным преувеличением.

С мессы Гая встретили вопросом:

– Насчет нас, случайно, распоряжений не было?

– Нет. В замке тишь да гладь.