Офицеры власти. Парижский Парламент в первой трети XV века

Главные направления деятельности Парижского Парламента остались неизменными, восстановление мира и единства в стране, объединение ее в прежних границах, соблюдение законов и полноты компетенции институтов королевской власти. Присягая договору в Труа, Парламент исходил из того, что этот договор обещал обеспечить все вышеназванные цели[219]. Однако скорее всего непреднамеренный обман английских властей стал причиной последующего кризиса «союза двух корон», а дальнейший ход событий выявил всю нереальность и эфемерность такого государственного объединения.

^{15. Филипп Добрый, герцог Бургундский (Рогир ван дер Вейден, Музей истории искусств, Вена) и Генрих V, король Англии (Национальная портретная галерея, Лондон)}

Мир в глазах парламентских чиновников был основой существования государства и соблюдения законности в нем. И Парламент был готов присягнуть любому договору, обещавшему этот мир установить. Но принес ли договор в Труа долгожданный мир? И мог ли его принести? С самого начала Парламент расходился с новыми властями в представлениях об этом мире, поскольку они по-разному относились к «Буржскому королевству» Дофина Карла: для Парламента мир и законность обеспечивало только объединение страны в границах, существовавших до договора в Труа; для английских властей никакой компромисс с Карлом Валуа был невозможен[220].

Парламент не желал мириться с таким уменьшением территории распространения своей власти и постоянно искал контакты с Карлом[221]. Такая политика парламентских чиновников встречала с первых же дней недовольство властей, от которых постоянно исходили угрозы и требования никоим образом не сближаться с Дофином. После установления «соединенного королевства Франции и Англии» Парламенту приходилось действовать более завуалированно. И все же можно отметить, что Парламент продолжал постоянно следить за действиями войск Карла (об этом всегда аккуратно сообщается в протоколах). При этом властям не удавалось втянуть парламентских чиновников в акции против перешедших на сторону Карла. Так, на заседании 5 марта 1428 г. герцог Бедфорд потребовал от Парламента принять участие в разбирательстве дела королевского прево Парижа против человека, «находящегося с врагами в неподчинившихся областях», т. е. у Карла. Однако первый президент Парламента признался, что «вовсе не намерен вмешиваться в это дело». Осада Орлеана и победа Карла стали поворотным пунктом в политике Парламента: в октябре 1429 г. Парламент начал с послами Карла переговоры, содержание которых хранилось в секрете (10 октября 1429 г.)[222]. Именно в контексте этого становится понятной реакция Парламента, приветствовавшего сближение с Карлом герцога Бургундского, видя в нем приближение к долгожданному объединению страны. Этому способствовали и успехи Карла VII, триумфально объединяющего под своей властью Францию в то время, как «двойная монархия» не смогла дать обещанного мира, постепенно все более ужесточая репрессии против своих врагов, множившихся с каждым днем. О наличии постоянных подозрений властей в отношении Парламента свидетельствуют строгие распоряжения все чаше присягать договору в Труа. Так, через гол после торжественной присяги Парламента власти потребовали повторить процедуру, причем клятву должны были возобновить все, от президентов до судебных исполнителен. В письме короля содержится и прямая угроза в адрес тех, «кто делает или пытается говорить и делать что-то против», и запугивание смещениями и арестами (11 апреля 1421 г.). Подобная процедура повторялась с подозрительной монотонностью, превратившись со временем в пустую формальность, поскольку в самом требовании властей приносить клятву содержалось все больше сомнения в ее эффективности[223]. Таким образом, стремление парламентских чиновников восстановить в прежних границах королевства власть своего учреждения определила их ориентацию на того правителя, который мог реально осуществить эту задачу.

Налоговая политика английских властей стала еще одной сферой противостояния Парламента режиму. В Парламенте английские правители получали постоянный отпор просьбам о денежных субсидиях, тем более, что вначале английские власти обещали отменить ненавистные налоги, выполнив тем самым главные обещания бургиньонов. Власти требовали от обнищавшего населения Франции лишь полной верности и денег, а в ситуации устойчивого отказа английского Парламента оплачивать оккупацию на континенте выход у властей был один: для господства англичан во Франции деньги должны были давать сами французы[224]. Несмотря на возможно искреннее желание Генриха V и герцога Бедфорда укорениться во Франции, целью завоевания оставалось быстрое и бесцеремонное обогащение, поэтому такой режим неизбежно вынуждал использовать нажим, окрик и угрозы (18 июня 1423 г., 17 апреля 1424 г., 11 ноября 1424 г., 7 января 1429 г.)[225].