Огненная проповедь

– В худшем случае, Касс, нас поймают. Для меня хуже всего – оказаться снова в резервуаре, а для тебя – запертой в камере. Вот что самое худшее.

Я встала.

– Нет. Не пойми меня неправильно, я не хочу, чтобы нас поймали. И ты знаешь, что не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Но это касается не только нас двоих. Мы еще не знаем всего, что Совет планирует сделать с Омегами, но знаем, что ничего хорошего. И закрыть Нью-Хобарт – пока только один шаг в этом направлении.

Повисла долгая пауза, тишину нарушал лишь едва слышный стук топоров.

Кип ссутулился, подперев рукой подбородок. Наконец взглянул на меня.

– Ты боишься?

– Конечно, боюсь.

Он провел ногой по земле, сдвинув пожухлые листья и веточки.

– Чтобы устроить пожар, обязательно надо вернуться назад?

– Если мы не вернемся, они не подумают, что это несчастный случай. И ветер дует сейчас со стороны Нью-Хобарта. Если мы не вернемся к окраине города, рядом с лесом, огонь не дойдет до солдат с топорами, не задержит их и не сожжет деревья, необходимые им для строительства.

– Еще такой вопрос: нет вероятности, что мы случайно сожжем город?

Я покачала головой.

– Нет, пока ветер не изменит направление.

Он встал, повесил сумку на плечо и направился туда, откуда мы пришли. Через несколько шагов он оглянулся:

– Теперь твоя очередь нести сумку.

Глава 16

Обратный путь занял гораздо больше времени. Стояла такая темень, что одну руку я постоянно держала перед собой, чтобы не ушибиться и вовремя убирать низкие ветви. Временами лес становился совсем густым и труднопроходимым, и приходилось то ползти по бурелому, то протискиваться среди кустов. Размышлять о направлении, к счастью, не было нужды: мы просто шли на стук топоров, который делался все громче.

– Как ты думаешь, они собираются работать всю ночь? – спросил Кип.

– Возможно, – я пожала плечами. – Скорее всего, они будут работать по сменам и не останавливаясь, пока не возведут стену…

Вскоре кромешная тьма начала рассеиваться, проступили очертания деревьев, и среди них показалось красное зарево. Высокие факелы были воткнуты в землю. Осторожно, стараясь не шуметь, мы подползли как можно ближе. На большой поляне суетились и непрерывно взмахивали топорами солдаты. Одни подрубали деревья, другие влезали наверх и привязывали веревки, затем всем скопом мужчины налегали, тянули и валили подрубленное дерево. Просека становилась все чище. Дорога оттуда вела к краю леса, а вдалеке за ним виднелся Нью-Хобарт, мерцая движущимися огоньками. Это совершал обход патруль.

Мы старались держаться несколькими сотнями футов в стороне от факелов, пока обходили место вырубки справа от города.

Поначалу казалось, что к шуму легко привыкнуть, но чем дольше мы шли по просеке, тем нестерпимее он становился. Повсюду стучали топоры, время от времени раздавались крики, что еще одно дерево поддалось. Стволы падали с долгими, протяжными, как стон, скрипами, ломая соседние деревца и сотрясая землю. Но когда мы подобрались к дальней стороне вырубки, я даже радовалась шуму, который скрадывал шорох шагов так же, как деревья прятали в густой тени наши силуэты. За нами лес редел, и начиналась долина, ведущая к Нью-Хобарту. Казалось, сам воздух вспенился от звуков. Прямо перед нами горело кольцо факелов. Пламя трепетало и отблескивало на ветру, бросая кривые тени. Мне подумалось, что даже если кто и посмотрит с просеки в лес, мы с Кипом останемся невидимыми в тени, за огненным кругом. Открыв сумку, я достала спички…

Если бы кто-нибудь наблюдал за лесом, то заметил бы маленький огонек, на мгновение вспыхнувший в глубокой тени, после чего занялось пламя, совсем низко. Факелы пылали на столбах, а оно стелилось по земле. Затем пламя разделилось надвое и быстро побежало по низу, вдоль края просеки. Мы с Кипом разошлись, зажав в руках пылающие ветви, и вместе с нами ширился, временами замирая, полукруг огня. Там, где мы останавливались, оставляло свой след и пламя, разгораясь всё сильнее, то у самой земли, то на нижних ветках. Вскоре огонь уже нес свое послание вдоль всего северного края просеки. Два факела упали. Пламя охватило кустарник, тот весело затрещал и разгорелся уже без нашей помощи. Тогда я и поняла, что поджигать дальше нет необходимости: след в пять ярдов длиной, оставленный нами, и не думал затухать. Очаги разгорались, достигали друг друга и сливались в сплошную огненную линию, которая росла, становилась выше и шире, поглощала палую хвою, кусты и низкорослые деревца. Теперь огонь расходился быстрее, чем мы бы поджигали. Шепот пламени превратился в гул. Подгоняемый северным ветром, огонь подкрался к аккуратному кольцу факелов, расставленных по краю просеки, взметнулся и поглотил его. Еще несколько минут назад казалось, что шум топоров невозможно заглушить, теперь же все звуки поглотило рычание разбушевавшегося пламени. Крики еще пронзали раскаленный воздух, но теперь в них слышался ужас.