Огненная проповедь

– Ты противостояла допросам Исповедницы в течение четырех лет. Ты сбежала из Камер Сохранения. Выяснила про резервуары и даже больше: нашла их сама и освободила одного человека. Ты сбежала из закрытого Нью-Хобарта и не дала закрыть город, спалив пол-леса. Сама нашла дорогу к Острову, который последнюю сотню лет держится на секретности и непроходимости рифов. Ты предупредила нас о планах Совета насчет резервуаров. – Он приподнял бровь. – Как по мне, ты сделала предостаточно, чтобы поставить их на уши.

– Но всё это получилось случайно. Я не планировала нанести удар по Совету. И не думала об Ополчении. Пока сюда не попала, я вообще сомневалась, что и вправду существует Ополчение Омег.

– Но теперь ты это знаешь. Поэтому вопрос в том, что ты можешь сделать для Ополчения. Например, для начала сказать, кто твой близнец.

С минуту я молчала. До нас доносились звуки города. Дома спускались по склону почти до дна кратера. Чуть ниже, во впадине, синело озеро, а за ним, на другой стороне склона, простирались поля пшеницы и кукурузы. Урожай уже собрали и уложили в аккуратные снопы. В городе, даже на самых оживленных улицах, крыши, подоконники и крошечные балконы домов были засажены тыквами, помидорами, шпинатом.

– Здесь есть еще провидцы? – спросила я.

– Сейчас – нет. Было двое. Оба полезны по-разному. Одного нам удалось заполучить до разделения с близнецом, так что его не успели заклеймить. Теперь он – наш ценный кадр для работы под прикрытием на материке. Есть еще несколько Омег, которые с первого взгляда могут сойти за Альф. У них менее видимые уродства, которые легко спрятать под одеждой. Но до провидцев им далеко. Второй провидец – женщина. Она не обладала твоей силой и, думаю, сама бы никогда не нашла путь сюда. Ее успели заклеймить, так что работать под прикрытием она не могла, но зато помогала планировать спасательные операции. Определяла местонахождение младенцев или других Омег, нуждающихся в приюте, предупреждала нас о патрулях Совета, когда те проходили вдоль побережья. Но примерно полгода назад она начала сходить с ума.

Большинство людей в моем присутствии избегали касаться этой темы либо подбирали выражения помягче: «не слишком стабильная» или «ну, ты знаешь, как это бывает с некоторыми провидцами». Но Пайпер, как всегда, отличался прямолинейностью.

– Видения ее истощили. Думаю, что потом она уже не различала, что реально, а что – нет.

Мне вспомнились последние месяцы в Камерах Сохранения, как я чувствовала, что разум, измученный жуткими видениями и вторжением Исповедницы, покидает меня.

– Ты говоришь о ней в прошедшем времени, – заметила я. – Ее поймал Совет?

Он покачал головой.

– Нет. Корабль затонул во время шторма на обратном пути с материка. Мы потеряли десятерых в тот день.

– Мне жаль.

– Такое случается. Это плата за то, что находимся здесь.

– Ты снова за свое: цена, плата. Как будто можно подсчитать цену жизни.

– А разве нет? – он снова обратил на меня пронизывающий взгляд. – Такова моя работа: делать то, что выгодно большинству наших людей.

Я отступила от зубчатой стены и от него.

– В этом-то всё и дело: «наши люди». Вот поэтому я не могу сказать тебе, кто мой близнец. Ты не понимаешь это, как не понимает и Совет.

Уже на ступеньках я повернулась к нему:

– Когда затонул корабль, погибло двадцать человек, а не десять.

Я начала спускаться, надеясь, что он пойдет за мной или хотя бы окликнет, но слышала лишь звук собственных шагов.

* * *

Всю следующую неделю Пайпер вызывал меня ежедневно. Он ни разу не упомянул о нашем споре в башне, и его расспросы носили узкий характер. Его интересовали секретные пещеры и тоннели под Виндхэмом, расположение Камер Сохранения и особенно резервуары. Он попросил нарисовать их в деталях, каждую черточку, какую могла вспомнить. Спрашивал он и про скелеты, которые мы видели на дне грота. Часто в нашу беседу включались и другие члены Ассамблеи со своими вопросами: насколько детальными были карты, которые показывала Исповедница? Какую область они покрывали? Сколько примерно солдат мы видели в Нью-Хобарте? Сколько из них пеших и конных? Как хорошо вооружены? Я отвечала на все вопросы, кроме одного, к которому Пайпер регулярно возвращался: кто мой близнец.

Дней через десять после нашего прибытия на Остров он снова послал за нами обоими.

– Хорошие новости, – начал он, когда нас проводили в огромный зал Ассамблеи, где кроме Пайпера никого не было. – Я думал, вы оба захотите это узнать.

Перед ним на столе лежали бумаги. Он сдвинул их в сторону. Когда мы садились, немного отставил назад свое кресло.

– Мы можем его убрать. Реформатора. У нас есть источник в Совете, который долгое время вел за ним наблюдение.

– Один из нас?

– Такой, как ты, – ответил Пайпер, поворачиваясь ко мне. – Провидец, о котором я тебе говорил – не заклейменный. Ему сейчас семнадцать. Два года назад он уехал с Острова, с тех пор работал, чтобы проникнуть в Совет. Ему помогают способности провидца, хотя, конечно, временами он боится, что Исповедница его раскусит.