Огненные палаты

Потом она вспомнила. Был вторник, двенадцатый день мая, – или уже среда? Она была одна в доме дяди и тети на улице Тор. Все остальные сбежали. Мину коснулась щеки и обнаружила, что она мокра от слез.

Но что-то же ее разбудило.

Она прислушалась, и с улицы до нее донеслись чьи-то голоса. Сердце забилось быстрее. Прижавшись к стене, чтобы ее не заметили, Мину выглянула в окошко. Группа мужчин, повязав носовые платки поверх рта и носа, катили какие-то бочки по улице в сторону перекрестка с улицей Перигор, собираясь сооружать баррикаду.

Гугеноты или католики?

Логика подсказывала, что, скорее, первые. Университетский квартал считался гугенотским анклавом. Коллежи Сен-Мартиаль, Сен-Катрин и Перигор за последние несколько недель перевернули с ног на голову в поисках подстрекательской литературы. Мину похолодела. Если это так, осведомлены ли эти люди о том, что этот дом принадлежит ее дяде? Решат ли они вломиться сюда?

Она попыталась успокоиться, наблюдая за тем, как баррикада медленно, но верно становится все выше и выше. Улица Пенитан-Гри была перекрыта, и квартира Пита, как и конюшни, оказалась отрезана от дома призрения. Удалось ли переправить его обитателей в безопасное место? Пит сказал ей, что их эвакуируют, но куда их перевезли? Говорили, что католики поставили под ружье около десяти тысяч человек в противовес менее чем двум тысячам гугенотов. Хотя студенческие группы были хорошо вооружены, а в надежных тайниках в протестантских домах хранилось немало оружия, Пит признавал, что перевес не на их стороне. Ей вспомнилось завершение их с Эмериком разговора вполголоса, пока они, полные опасений, ехали в повозке к крытому мосту.

– Но если ты любишь Пита, – спросил он ее, – на чьей ты тогда стороне? Католиков или гугенотов?

Теперь, когда она стояла у окна в пустом доме Буссе, вглядываясь в темноту, вопрос брата снова и снова звучал у нее в голове. Пришло время сделать выбор.

Пит с двумя десятками соратников (в числе которых были несколько обстрелянных солдат, но бо́льшая часть была студентами или ремесленниками) стояли в тени баррикады на улице Тор. Молодой светловолосый парень чистил ружье.

– Мы должны овладеть площадью Дорада и окрестностями базилики, – сказал командир. – Вильневские ворота охраняются, а наши люди готовы взять ворота Матабье и Базакль. Главная наша задача сейчас – обеспечить доступ войскам Юно, наступающим со стороны Ланты.

– Когда их ждать?

Пит покосился на спрашивающего, того самого светловолосого парня:

– Если будет на то Божья воля – к пятнице.

– До пятницы еще два дня. У нас хватит сил продержаться?

– У нас нет другого выбора, – резким тоном ответил командир. – А пока за главного у нас капитан Со. Он приказал нам заняться захватом церквей и монастырей, а тамошних насельников брать в плен. Он хочет, чтобы кровопролития было как можно меньше. Частные дома велено не трогать.

Он помолчал, давая слушателям время переварить его слова. Пит обвел взглядом своих новообретенных братьев по оружию, на чьих лицах играли отблески пламени костра, пылавшего посреди перегороженной улицы.

– Разумеется, – сказал он. – Обычные граждане нам не враги.

Они со светловолосым парнем встретились взглядами, и тот протянул руку:

– Феликс Прувер.

Мужчины скрепили знакомство рукопожатием.

– Пит Рейдон.

– Наши люди готовы взять якобинцев и кордельеров, – продолжал между тем командир. – Каждый отряд должен будет удерживать отдельный участок. Кварталы Кутелье и Дорада хорошо укреплены. На башне ратуши установлены пушки.

– С какой целью? – спросил Пит. – Обороны в целом или есть какая-то конкретная цель?

Командир взглянул ему в глаза:

– Великая паломническая церковь Сен-Сернен. Если нам удастся ее разрушить, – это деморализует их войска. Таковы мои приказания.

Пит открыл было рот, чтобы возразить, но потом передумал. Ему невыносима была мысль о том, что такое величественное и древнее здание, как базилика, ждет разрушение, но чего он ожидал? Что будут бои, а Тулуза при этом останется целой и невредимой?

– Кто возглавляет католические войска? – спросил Прувер.

– Мы полагаем, что это Раймон де Павиа из Нарбонна, – ответил командир. – Их опорный пункт расположен в здании канцелярии.

– Парламент издал приказ, что навесы всех лавок на площади Сален должны быть сняты, – сказал Пит, потом, вспомнив, что узнал об этом от Маккона, добавил: – Но это может быть неправдой.

– Тем меньше мест, где мы можем укрыться, – заметил Прувер.

– Они хотят помешать нам стянуть достаточно войск, чтобы осадить парламент, – хмыкнул командир.

Пит кивнул:

– Ходят также слухи, что они велели людям носить белые кресты и нарисовать их на своих дверях, чтобы их войска могли отличить католические дома от гугенотских.

Ему вспомнились печально известные слова, которые якобы были сказаны в начале резни в Безье, одного их самых страшных зверств Крестового похода против катаров. На Юге их знал каждый ребенок.

«Tuez-les tous. Dieu reconnaîtra les siens».