Огненный трон

– И использовать для этого восковую куколку, – кивнула я. – Про это я и сама уже догадалась. Только вот не знаю, как это делается. Я ведь не умею лечить.

– Для того чтобы все сделать как надо, тебе понадобится еще только один ингредиент. Ты сама знаешь какой.

– Нет! Не знаю!

Жас приподняла бровь, как будто я спорила из чистого упрямства.

– Значит, вот-вот узнаешь, – сказала она. – Ты уже близка к догадке. Подумай об Исиде. Подумай о том, как тебе удалось позаимствовать ее силу в Санкт-Петербурге. Ответ придет к тебе сам собой.

– Но…

– Но тебе придется поторопиться. И второе, что я хочу сказать: очень скоро тебе потребуется помощь Уолта. Я знаю, что это рискованно, и знаю, что Бес возражает против этого, но все же используй амулет и позови Уолта. Поверь, он очень этого хочет. Ради некоторых вещей стоит рисковать… и даже отдать за них жизнь.

– О чьей жизни ты говоришь? О его?

Лазарет вокруг меня вдруг стал тускнеть и расплываться, как сбрызнутый водой акварельный рисунок.

– Подумай об Исиде, – повторила Жас. – И поверь, Сейди… замысел действительно существует. Вспомни, ты сама учила нас этому. Мы выбрали веру в Маат. Мы создали порядок из хаоса, красоту и смысл – из уродливой случайности. В этом вся суть Египта. И именно поэтому его имя, его рен продолжают существовать уже многие тысячелетия. Держись, не отчаивайся. Иначе Хаос победит.

Я вспомнила, что действительно болтала что-то в этом роде на занятиях по магии, но даже тогда я не верила собственным словам.

– Позволь, я открою тебе один секрет, – буркнула я. – Я никудышный учитель.

Призрак Жас, состоящий из ее воспоминаний, постепенно таял, оставляя лишь легкую дымку.

– Позволь лучше я открою тебе один секрет. – Ее голос звучал приглушенно, словно издалека, но я все равно расслышала в нем улыбку. – Ты всегда была превосходным учителем. А теперь отправляйся к Исиде. Там ты увидишь, откуда все началось.

Лазарет исчез окончательно. Я оказалась в совершенно другом месте: на роскошной, поистине царской барке, плывущей вниз по Нилу. В зените сияло солнце, вдоль берегов пышно зеленели тростники и пальмы. За полосой сочной зелени до самого горизонта простиралась пустыня – бесплодные красноватые дюны, обожженные зноем, суровые и безжизненные, как поверхность Марса.

Барка была похожа на ту, которую Картер описывал в своем видении о путешествии с Гором, только выглядела она гораздо новее и наряднее. На тугом белом парусе сияло красное с золотом изображение солнечного диска. Вдоль палубы сновали разноцветные светящиеся шары, подтягивая канаты и приводя в движение весла. Понятия не имею, как им удавалось проделывать все это без рук; впрочем, этим вопросом я озадачивалась уже не впервые: волшебный экипаж мне приходилось видеть и раньше.

Корпус украшали медные, серебряные и золотые инкрустации, изображающие странствия лодки через Дуат, и иероглифы, прославляющие могущество и величие солнца.

Посреди палубы, под голубым с золотом балдахином, высился трон бога солнца, на мой взгляд, самое поразительное и самое неудобное кресло из всех, какие попадались мне на глаза. Поначалу мне показалось, что оно золотое, но потом я поняла, что оно все состоит из огня: неведомому мастеру удалось придать живому пламени форму трона. На ножках и подлокотниках были выгравированы иероглифы, которые сияли таким ярким белым светом, что при взгляде на них слезились глаза.

Тот, кто восседал на троне, выглядел гораздо менее презентабельно. Ра оказался иссохшим стариком, который устало горбился, изогнув спину в форме вопросительного знака. Лысую голову усеивали старческие пигментные пятна, морщинистое лицо с отвисающей кожей казалось безжизненным, как маска. Только обведенные сурьмой глаза показывали, что передо мной сидит не мумия, а живой старик: такая в них была боль и мука. Из одежды на боге имелась только юбка и воротник, но на нем этот универсальный египетский наряд смотрелся далеко не так красиво, как на Анубисе. До сих пор самым глубоким старцем, которого я встречала в жизни, был Искандар, бывший Верховный Чтец Дома Жизни, проживший на земле две тысячи лет. Но Искандар выглядел не в пример бодрее и крепче, даже накануне смерти. Помимо общей дряхлости Ра оказался еще и увечным: его левая нога, опухшая чуть ли не вдвое по сравнению с правой, была замотана бинтами.

Хрипло застонав, старик водрузил ногу на сложенные стопкой подушки. На голени виднелись две круглые ранки, очень похожие на те, которые тшезу-херу оставил на плече Картера. Из ранок сочилась, пачкая бинты, зеленоватая сукровица. Покряхтывая от боли, Ра потер больную ногу, и зеленый яд поднялся по его вспухшим венам еще выше, почти до колена. Зрелище внушало такое отвращение, что перья моего ба невольно взъерошились.

Ра поднял глаза к небу, и они тут же налились жидким огнем того же цвета, что и его трон.

– Исида! – крикнул он с мукой. – Хорошо! Я сдаюсь!