Огненный тыл

– Давить их надо, товарищ лейтенант, – подал голос Конторович. – Говорят, они евреям отказали в праве на существование: одних расстреливают, других сгоняют в гетто.

– Всех фашистов надо давить, – отозвался Глеб. – Но этих особенно. Ладно, не до них. Заскочим в деревню, если там нет фрицев, спросим дорогу. Крестьяне обязаны знать как выйти к Ярцево.

– Зачем они в Вязники поехали? – у Конторовича дрогнул голос. – Не к добру это, товарищ лейтенант. Что-то мне подсказывает, что мы не спросим дорогу.

– Отставить сомнения и предчувствия! По команде – через мост и в лес. Идём вдоль дороги, на проезжую часть не суёмся. Так, осмотрелись ещё раз… Встали… Пошли!

Девять человек схлынули с пологого склона, перебежали звонкую речушку и дружно растворились в кустарнике. Чуть её не отказала Конторовичу – немцы не проехали мимо Вязников, это была зондеркоманда СС. Именно в эту деревню, не обозначенную на карте, лежал их маршрут. Видать имелся интерес к этой сквозной дороге и немцы решили зачистить её окрестности во избежание дальнейших инцидентов. Сквозь ворох растительности донеслась автоматная очередь, вразнобой закричали люди, заработал пулемёт. Ком подкатился к горлу, Шубин невольно притормозил.

– Товарищ лейтенант, что там происходит? – заволновался Климов.

– До опушки! – скомандовал Шубин. – Рассредоточится, из леса не выходить.

Разведгруппа пересекла дорогу, растворилась в кустарнике. Шубин шёл левее, успел заметить ответвление от дороги в сторону деревни, до опушки оставалось метров двадцать, на краю леса сохла вырванная бурями растительность, топорщились пучки кустарника, дальше был пологий склон с каналами и буераками, вся деревня как на ладони. До плетня, опоясывающего околицу, метров сто пятьдесят, бурьян по пояс, остовы телег, насквозь проржавевший трактор, не выдержавший трудности коллективизации. Деревня была небольшой – от силы тридцать дворов. Внизу за перелесками виднелось колхозное поле, заросшее сорной травой, справа, чуть ниже по склону – деревенский амбар, сравнительно крупное дощатое строение с островерхой крышей. Здесь и находилось в подразделение СС, замеченное у моста.

Происходило что-то страшное. Слева на склоне, где просто к дороге плевался в деревню, стоял Опель Блиц, судя по всему пустой, двери кабины были распахнуты – кому охота сидеть в машине, когда вокруг такая природа. Неподалёку, на травянистый лужайке стоял мотоцикл – двое немцев курили, лениво обмениваясь репликами, третий солдат, в украшенной рунами каске, сидел в коляске за пулемётом, ещё один мотоцикл расположился у амбара, там наблюдалась схожая картина – прохаживался офицер в фуражке, с лихо заданной тульей, наслаждался одиночеством и освежающим ветерком, постукивал прутиком по сапогу. В деревне трещали выстрелы визжала баба, в палисадниках бегали люди, надрывно ревел ребёнок. Показался солдат с МР 40 на груди, вытолкнул из палисадника пожилого мужчину и засмеялся.

– Ипатий, что вы делаете? Куда нас тащат? – пронзительно кричала женщина. – Ты же сам из нашей деревни. Что творишь, ирод ты проклятый? Мы живём, никому не мешаем.

– А ну цыц, Глашка!.. Разоралась тут!.. Совсем не пуганная?.. Не боишься, что пристрелю?.. Не посмотрю, что у тебя детки малые, – гремел прокуренный бас. – Эй, граждане!.. Слушай сюда внимательно!.. Объявление делать буду!.. Чтобы через пять минут все собрались у амбара. Господин офицер имеет к вам дружеское послание от трудового немецкого народа. Все, я сказал – и бабки старые, и детки малые. Кто не пойдёт – будет автоматически считаться врагом новой власти, и будет немедленно расстрелян. Ясно сказано? Да не бойтесь вы, не укусят вас господа немцы.

Очевидно, в акции принимали участие не только военнослужащие ваффен СС, но и новоявленные полицейские – они мелькали между избами, одетые в штатское с повязками на рукавах. Новая власть доверила прислужникам оружие, которым они с удовольствием размахивали. Жители подчинялись: выводили из домов стариков, детей, семенили к амбару. Здоровых и крепких мужчин в деревни не осталось, только несколько калек – в основном это были женщины, дети и старики. Мелкие карапузы держались за подолы матерей, ревели благим матом, ковыляла старушка с распущенными седыми волосами. Цепочка сельчан растянулась, они взбирались к амбару, гневно выражалась простоволосая, моложавая баба в многослойной юбке, очевидно та самая Глашка. Всех людей выгнали из домов, полицейские солдаты бегали по хатам, проверяя не остался ли кто. Потом потянулись из палисадников, зашагали к амбару полицаи – их было трое, забросили за спину карабины, пристроились в хвост эсэсовцам, не решаясь забегать вперёд хозяев.

– Что делать, товарищ лейтенант? – ёрзал от нетерпения Климов. – Смотрите, ведь всех собрали, ни одного мужика призывного возраста – одни калеки.

– В армии, все наши мужики. Думаете им немец собрание будет проводить? Да хрен там, постреляют всех к ядрени-фени. Это же эсэсовцы звери Айнзац команды или как там её?..

– Климов, заткнись! – проскрипел зубами Шубин. – Ждите приказа, не бросим мы своих.