Огненный тыл

Он лихорадочно размышлял: «Проводить политинформацию и агитировать за власть немцы, скорее всего, не будут. Обычная карательная акция, один из элементов тактики выжженной земли. Нечто подобное Айнзац команды проводили в Белоруссии – полностью уничтожали деревни вместе с жителями, это зависело от места расположения деревни, от настроения в ней, от количества мужчин, служащих в Красной Армии».

Глеб мысленно что-то высчитывал, поедал глазами пространство между лесом и деревней: участок открытый, выйдешь из леса – сразу срисуют, но не пускать же дело на самотёк, там одних только малых детишек больше десятка. Немцев же, не меньше дюжины, плюс солдаты в мотоциклах, офицер, трое полицейских.

Автоматчики собрались в одном месте, окружили кучку сельчан – жалости в лицах не было, они бы и не поняли на каком основании нужно кого-то жалеть. Полицейские тоже не испытывали угрызений – главное выслужится, а мир пусть горит синим пламенем.

– Привели!.. Что дальше? – возмущалась моложавая баба. – Нам домой надо, у нас дела по хозяйству.

– Глашка, да ты совсем не меняешься, – хохотали полицаи. – Все такая же выдра. Заткнись а… По имей уважение к господину офицеру.

Упомянутый господин что-то бросил полицаю на ломаном русском, видно спросил, всех ли доставили, полицай услужливо закивал: – да-да, господин гауптштурмфюрер, вся деревня перед вами. Пулемётчик по окрику офицера выбрался из коляски, вразвалку потащился к амбару, стал открывать скрипучие ворота, автоматчики сжали кольцо, заорала полиция. Вот и всё собрание. Людей прикладами загоняли в амбар, они спотыкались, выли, семенили, увёртываясь от ударов. Населения набралось человек пятьдесят, кажется люди всё поняли, душераздирающий вой поднялся над поляной.

– Товарищ лейтенант, чего мы ждём? – Ершов простонал с такой силой, словно это его загоняли в амбар.

– Коляша, ты сдурел? – злобно шипел галя. – Совсем мозги не варят? По своим стрелять собрался? Пусть их всех запрут, тогда точно не попадём.

Беспомощную толпу загнали в амбар, невозмутимый солдат закрыл створки ворот, на двинул на скобы засов.

– Ипатий, сука ты трусливая. Что же вы делаете, нелюди поганые? – голосила из амбара Глафира.

Хохотал полицаи, с опухшей от возлияния физиономией.

– Глашка, не ругайся, а то сейчас открою и лично на кусочки порублю!

Офицер нетерпеливо щелкнул пальцами, один из автоматчиков, сравнительно молодой очкарик, забросил за спину МР 40, вразвалку подался в сторону, нагнулся, стал натягивать на спину заплечную часть ранцевого огнемета, подскочил товарищ, помог ему взгромоздить стальную конструкцию, солдат придавил указательным пальцем дужку очков к переносице, стал что-то подкручивать в баллоне, потом поднял боевую часть с раструбом, двинулся к амбару, широко расставляя ноги. Переводить патроны без излишней надобности немцы не любили – бережливая нация.

Прицельный выстрел швырнул очкарика на землю, слетели очки с деловой физиономии, испуганно отпрыгнул офицер, оказавшийся рядом, словно в этом было что-то заразное. Наконец-то! Разведчики открыли бешеный огонь, били с упоением, помогая делу добрым словом. Подзаборная брань тонула в грохоте выстрелов.

– В амбар не попадите! – кричал Шубин.

Азарт пьянил, он вскочил на колено, так было легче стрелять и обзор расширился, стегал короткими, но частыми очередями. Паника в рядах неприятеля продолжалось недолго – солдаты похватали автоматы, заметались перепуганные полицейские, которым так и не выпала счастливая возможность послужить Великой Германии. Падали один за другим, словно им свыше была назначена какая-то живая очередь. Двое побежали в деревню, но их догнали пули, поник головой пулемётчик в люльке – из под каски на колени обильно потекла кровь, стонали раненые, плечистый роттенфюрер, с пулей в животе, пытался встать на колени, его безудержно рвало. Не долго бегал экипаж второго мотоцикла: пилот прыжками домчался до своего железного коня, взлетел за руль и картинно откинулся спиной на багажник, пулемётчик развернул МГ и от страха изменился в лице – пуля прострелила челюсть – подавился бедный. Третий член экипажа, виляя задом, побежал к грузовику – пуля достала его в самый интересный момент – он треснулся лбом о стальную подножку и умер на месте. В считанные секунды никого не осталось, последний боец в элегантной эсесовской форме ковырял к углу амбара с искаженным лицом, Баттахов снял его прицельным выстрелом, боялся попасть в амбар. Эсэсовец упал, как куль с картошкой, а Баттахов хищно засмеялся – Пошла волна.