Огненный тыл

В небе кружил двухбалочный разведывательный самолет Фокке-Вульф – летающий глаз. В Красной Армии его окрестили незатейливо – «Рама». Он действительно напоминал оконный переплёт с крыльями. Эти изделия немцы начали применять с первых дней войны, изучали передвижения частей, система укреплений, высматривали аэродромы. Частенько их использовали в качестве наводчиков артиллерийских и бомбовых ударов. В Красной Армии знали – появилась «Рама», жди бомбардировку. Вид у самолёта был хрупкий, скорость черепашья, но «Рама» обладала хорошей манёвренностью на больших высотах и была для истребителей непростой целью. Пилот уклонялся от атак при помощи горизонтальных манёвров, на которые были неспособны истребители. У экипажа был великолепный обзор и завидный сектор обстрела. Атакующие его самолёты сбивались ещё на подлёте, живучесть у «Рамы» отменная, фактически это была летающая крепость.

Шубин вышел на поляну, стал наблюдать за барражирующей «Рамой» – самолёт кружил чуть севернее, явно не просто так. Высматривать кучку красноармейцев и детдомовцев – много чести, он явно проводил тактическую разведку, значит к северу позиции Красной Армии и Ярцево пока не отдали, это было хорошей новостью, однако, то, что немцы скоро захватят город – сомнений не вызывало. В небе недалеко от самолёта сверкнула вспышка, выросла облачко разрыва, затем ещё одно с другой стороны – зенитная артиллерия вела огонь по летающему разведчику, значит оборона работала, во всяком случае её отдельные части. «Рама» неторопливо удалилась в юго-западном направлении, скрылась за деревьями грусть их.

Шубин вернулся к месту привала, душила злость. Детдомовцы сидели дружно в ряд, на поваленном дереве – мальчики с мальчиками, девочки с девочками, сейчас смотрели ясными глазами на командира Красной Армии – зрелище было трогательно. Разведчики расположились по одиночке, курили, разговаривать не хотелось, общались мысленно с теми, кого уже не было. Лида села рядом, обхватила руками колени, положила на них голову.

– Глеб, мы так устали, дети уже не могут идти. Когда это кончится?

Он чувствовал её плечо, скованное судорогой.

– Скоро, Лида. Впереди наши, я это точно знаю и пилоты немецких самолётов-разведчиков ошибаться не могут. Дети отдохнут и пойдут дальше, мы сбросили немцев с хвоста, надеюсь ничего страшного уже не произойдёт.

– Из-за нас уже погибли трое ваших людей – таких хороших ребят, – глаза воспитательницы наполнились слезами.

– Вы не виноваты…

– А кто виноват? Не могу поверить, что больше нет Катюши – она любила жизнь, очень любила наших деток, сама она с Украины – в Черниговской области маленький городок, не помню названия. Там был сильный голод, десять лет назад умерла чуть не вся её семья, происходили ужасные вещи. С тех пор у Кати было трепетное отношение к еде. Сама она никогда не набивала желудок, Настя считала, что дети обязательно должны быть накормлены и питаться надо правильно – по часам, всегда следила как повара готовят, лично пробовала пищу, договаривалась со снабженцами, всегда считала, что должен быть запас на черный день, даже если такой не предвидится.

Тема голода Советском Союзе не обсуждалась, это не было принято, за подобное обсуждение можно было загреметь и даже навсегда. Создавалась иллюзия, что ничего такого не было, а миллионы умерших от голода – это вражеская пропаганда и антисоветчина. Шубин промолчал – не самое подходящее время проводить беседы об укреплении сознательности.

– Всё будет хорошо, Лида. Набирайтесь сил, остался последний рывок, наши рядом. Детей отправят в тыл, вы тоже поедете с ними, навсегда забудете про ужасы войны. Скоро подтянутся резервы, войска пойдут в наступление – немцев отбросят на границу. Мы соберём всех погибших и достойно похороним, и вашу Екатерину тоже.

– Вы сами в это верите? – она подняла голову.

– Нисколько не сомневаюсь. Имеется лишь неясность по поводу сроков, – он смущённо улыбнулся. – Но, ясное дело, это будет не год и тем более не два. Я просто не понимаю – чем руководствовался Гитлер, начиная войну? Прогуливал в школе уроки истории? Не видел карту Советского Союза. Да, он воспользовался моментом, когда армия была не готова – войска находились на дальних рубежах, бдительность усыпили пактом о ненападении, оказавшимся хитрой уловкой. Но это же не может продолжаться вечно.

– Хотите сказать, что русский человек долго запрягает? – Лида улыбнулась. – А потом несётся и такое вытворяет, что камня на камне не остаётся?

– Примерно так. Вы готовы продолжать движение? – Шубин посмотрел на часы. – Пора идти. Мы разозлили немцев, боюсь они не оставят попыток нас догнать и уничтожить. Сейчас они сбились со следа, плутают параллельными дорогами, но сильно беспокоюсь, как бы эти параллельные прямые в один прекрасный момент не пересеклись.

– Я всегда готова, – женщина пожала плечами. – Готовы ли дети?

– А это зависит от вас. Подключайте Павлика – назначить его своим комиссаром, пусть личным примером ведёт вперёд и вдохновлённые дети за ним потянутся, к светлому будущему, так сказать.