Огненный тыл

Дети бежали в лес, взвыл от боли отвратительно подстриженный Васечка, упал, ушиб коленку, Лида потащила его за ворот, а он перебирал ногами и самозабвенно голосил. Шубин вбежал под спасительную сень, уложил на траву притихшую Алену, побежал обратно. Шквал огня ударил по деревьям со стороны луга – пулемётчик энергично вырабатывал боезапас. Хоть бы все дети добежали до леса. Испуганная Вероника – фактически виновница всего происходящего, находилась вместе со всеми. Но не все добежали до леса – отстали Екатерина с измазанной зелёнкой, Владлена – ещё одно до смерти перепуганное создание. Как не уследили за ними? У каждого была своя ноша. Девочка закрывала лицо ладошками, спасаясь от жестокости этого мира, плачущая Екатерина волокла её за руку и самой было страшно – безумно страшно. Кричала из леса Лида: «Давайте быстрее!».

На поле остались лишь Смертин с Дубровским – прикрывали отход экономными очередями. Привстал Смертин, стал пятиться, снова залёг, поднялся и перебежал к лесу Дубровский, Шубин выкатился из кустов, чтобы перехватить обеих женщин. Снова забился вражеский пулемёт – огонь был страшен, пули хлестали веером, попадали все кто спрятался в лесу, ветки сыпались на голову. Шубин уткнулся носом в землю, завизжала Владлена, отняла руки от лица, заткнула пальцами уши – это было невыносимо для детей. Пули пропороли землю под ногами, отлетел пласт дёрна, девчонка зажмурилась, вырвалась из рук Екатерины – её закружила как юлу. Вместо того, чтобы побежать к лесу, она кинулась куда-то вбок, пробежала несколько метров, взмахнула руками, повалилось грудью на землю – то ли оступилась, то ли… похолодело сердце. Екатерина прыгнула за ней, замахала руками с маской дикого отчаяния на искажённом лице и она оступилась, упала на девчонку, закрыла её собой – не уследить за всем. Дубровский опередил Шубина, кинулся с криком к Екатерине, совершенно забыв, что подставляется под пули – в перепуганном лице не было ни кровинки, он выкрикнул что-то невнятное, исполненное горечью, упал перед ней на колени – пули вошли в правый бок. Влад изогнулся, взвыл как волк на Луну и завалился боком. Шубин пополз, прижимаясь к земле – горькая глина, перемешанная с травинками скрипела на зубах.

Пулемётчик перезаряжал, а возможно исчерпал свои запасы – хлопали только карабины. Екатерина лежала неподвижно, намокла одежда на спине, было крайне неудобно, пришлось привстать – к чёрту эти пули! Он оттащил воспитательницу, перевернул – посмертная маска отчаяния запечатлелась на лице молодой женщины, в при открытых глазах, затянутых мутью, ещё блестели слезинки. Владлена, которую чуть не раздавила покойница, была жива – она таращилась в небо, часто моргала, сморщилась, готовясь испустить душераздирающий рёв. Глеб легонько ударил ее по щеке, девчонка подавилась, стала кашлять. Из леса прозвучал сдавленный крик – «Лида!», воспитательница хотела бежать к подруге, но её держали, не пускали на верную смерть. Тяжело дышал подползавшей Смертин.

– Иван, хватай девчонку, волоки к лесу. Эй, мужики!.. Кто там ещё? Стреляйте, прикройте нас.

Немцы сидели в дальнем лесу, пока не высовывались, хуже если основная их часть пойдёт в обход, хорошо бы поспешить. Дубровский был ещё жив – лежал на боку, свернувшись кренделем, дышал с подозрительным посвистом, глаза мутнели, обретали безразличие, из бока, простреленного в нескольких местах, толчками выходила кровь, расползалось по рванной одежде. Глеб взял его за ворот, чтобы уволочь у лесу, Дубровский взвыл, лицо исказилось.

– Потерпи… Ты не можешь здесь остаться, – Шубин надрывался, но волок, упираясь пятками в землю, он превращался в сгусток пота.

Извиваясь пятой точкой, приполз Смертин, он спрятал девчонку в лесу и возвратился – вдвоём получилось веселее, тащили под руки. Дубровский лежал на спине, стиснув зубы и молитвенно смотрел в небо, его перевалили за бугор, под кроны деревьев, перевели дыхание. На поле боя стало тихо – немцы из леса не появлялись – явно что-то замышляли, подползли обеспокоенные разведчики – раненые, с трудом дышали. Он пытался улыбнуться какой-то виноватой улыбкой.

– Перевязать его надо, товарищ лейтенант, – подсказал Климов. – Стащить одежду не получится, надо разрезать, как-то извернуться.

Он скинул со спины вещевой мешок, стал рыться в нём, всё было тщетно – Дубровский умирал, бледность покрывала сведённое судорогой лицо.

– Влад, живи! Не уходи! – твердил как заклинание Шубин, склоняясь над товарищем. – Не уходи, Влад!

– Я постараюсь, товарищ лейтенант. Обещать не буду… – кривая ухмылка боролась с судорогой, дыхание становилось прерывистым, буксовала. Внезапно Иван встрепенулся, зажглись глаза. – Что с катюшей, товарищ лейтенант? Она жива?

– Живая, Влад, жива. Всё в порядке с твоей Катюшей, – сердце разрывалось. – Все, вместе будете… Она понравилась тебе?

– Ага, понравилось товарищ лейтенант. Как вы думаете, она согласится выйти за меня замуж?

– Конечно согласиться, как не согласиться? – чистил Баттахов. – Даже за тебя любая замуж выйдет, – он сам не понимал, что нес.